|
Долгие годы веселой, холостой жизни, развили в нем две страсти — желание работать и влечение к женщинам. Второй брак в этом отношении его не изменил. Деймон не был религиозным человеком, хотя в тех случаях, когда обстоятельства вынуждали его размышлять о Боге, он склонялся к агностицизму. Тем не менее, ему не было чуждо понятие греха, если тягу к прекрасному полу можно было считать грехом. Он не упоминал всуе имя Божье, не крал, не лжесвидетельствовал, не убивал, однако время от времени не мог устоять от того, чтобы не возжелать жены ближнего своего. Его тяга к женщинам была очень сильной и казалась ему вполне естественной. Деймон почти ничего не делал для того, чтобы её укротить. Правда, удовлетворяя свою страсть, он, по мере сил, стремился не причинить вреда ни себе, ни партнерше. Нью-Йорк в те годы не был мировым центром воздержания. В юности Деймон был красив, а люди, бывшие привлекательными в молодости, продолжают сохранять уверенность в себе и тогда, когда время уже оставило на их внешности свой печальный след. Он не пытался скрыть эту особенность своего характера от Шейлы. В любом случае, такое было невозможно, так как ей уже довелось принимать парад навещавших его в лечебнице дам и расставлять по вазам присылаемые ими букеты. Женщина из Испании сердила Шейлу своей нескромностью. По правде говоря, она раздражала этим и Деймона, и, расставшись с леди, он испытал немалое облегчение. За два прошедших с того времени года никаких новых связей у него не было. Он не расспрашивал Шейлу как о её прежних романах, так и о тех, которые могли быть после замужества, но и сам никогда не просил прощения. Несмотря на то, что в их жизни случались штормовые периоды, они по большому счету были счастливы, и у Деймона всегда становилось радостно на душе, когда Шейла, как, например, сегодня, переступала порог дома. Его, как последнего эгоиста, радовало то, что он значительно старше её, и должен умереть раньше, чем она. Деймон, радуясь тому, что Шейла целая и невредимая вернулась домой, ещё раз привлек её к себе и поцеловал в губы. Знакомые, нежные губы, которые временами могли становиться такими упрямыми и жесткими. — Шейл, — пробормотал он супруге в ухо, все ещё не отпуская её, — я так рад, что ты вернулась. Эти два дня показались мне веками. Шейла улыбнулась, прикоснулась к его губам кончиками пальцев так, словно хотела, чтобы он замолчал, и пошла в спальню. Шейла шла выпрямившись с гордо поднятой головой, не раскачиваясь из стороны в сторону. Её походка напомнила ему, и не в первый раз, девочку, с которой у него была связь вскоре после прибытия в Нью- Йорк. Его возлюбленная была начинающей актрисой, с такими же темными волосами, как и у Шейлы, и мама её тоже была итальянкой. В своей генетической памяти она, как и Шейла, видимо, хранила воспоминания о женщинах, шагавших с тяжелыми кувшинами на голове по выжженным солнцем тропам Калабрии. Её звали Антуанетта Брэдли, и Деймон любил её чуть ли не целый год, полагая, что она его тоже любит. Дело дошло до того, что он даже начал поговаривать о женитьбе. Но оказалось, что девица любит вовсе не его, а одного из его лучших друзей Мориса Фицджеральда, с которым он делил квартиру на Манхэттене. Чтобы решить, за кем останется квартира, они бросили монету, и Деймон проиграл. — Так выпал жребий, — произнес Морис, когда Деймон принялся паковать вещи. Через некоторое время Морис Фицджеральд и Антуанетта Брэдли отбыли в Лондон, и до Деймона дошли сведения, что они поженились и njnmw`rek|mn осели в Англии. |
