- Когда ты убил человека?

     В кубрике воцарилась тишина, еще более ощутимая, чем плеск волны за бортом. Урсон замер на месте со сжатыми кулаками. Потом кулаки разжались.

     - Может быть, год назад, - сказал он мягко. - А, может быть, год, два месяца и пять дней, в четверг, в восемь часов утра, в арестантской рубке при сильной вертикальной качке. Если быть совсем точным, это случилось год, два месяца, пять дней и десять часов назад.

     - Значит это правда? Как ты мог находиться рядом со мной все это время и молчать, а потом ни с того, ни с сего признаться первому встречному! Мы были друзьями, укрывались одним одеялом, пили вино из одной кружки. Ну, что ты за человек?

     - А ты что за человек, - передразнил гигант. - Да просто любопытный ублюдок, которому я переломал бы все кости, если бы...

     Он набрал в легкие воздух.

     - ...Если бы я не пообещал, что от меня не будет неприятностей. Я еще ни разу не нарушил своего слова, данного живому или мертвому.

     Кулаки его снова сжались и разжались.

     - Урсон, я не собираюсь судить тебя. Пойми это. Но расскажи об этом.

     Мы же были, как братья. Нельзя утаивать такое от...

     Урсон продолжал тяжело дышать.

     - Надо же, как хорошо ты знаешь, что мне следует делать и чего не следует! - с издевкой ответил он.

     Резко подняв руку, он отвел ее в сторону и плюнул на пол.

     Развернувшись к выходу, собрался шагнуть, как вдруг...

     Раздался крик. Нет, это не был привычный звук со стороны - нечто невообразимое взорвало их головы изнутри. Гео закрыл уши руками и резко повернулся к Змею. Две искорки в глазах мальчика метнулись к Урсону, затем к Гео и снова к Урсону.

     Странный крик повторился, на этот раз тише, и в нем можно было различить слово "помогите". Как и сам звук не состоял из голоса, так и само слово не состояло из букв. И то и другое друзья почувствовали.

     Рожденная непосредственно внутри их черепов, потрясающая гамма чувств и информации не нуждалась в традиционном способе передачи. Друзья замерли, внимая непривычному ощущению - словно затихающее звучание камертона доносило до них боль, надежду, просьбу.

     - Вы... помогите... мне... вместе... - улавливали они слова, непонятно откуда появляющиеся в их голове.

     - Эй, - сказал Урсон, глядя на Змея - это ты?

     - Не... сердитесь... - явились слова.

     - Мы не сердимся, - сказал Гео. - Только объясни, что ты делаешь?

     - Я... думаю...

     - Как ты можешь думать так, что всем слышно? - потребовал ответа Урсон.

     Лицо у мальчика напряглось и в сознании мужчины появились беззвучные слова:

     - Не... всем... только... вам... вы... думаете... а я... слышу... мысли... я... думаю... вы... слышите... меня...

     - Да уж знаю, что слышим, - сказал Урсон. - Только непонятно, как ты говоришь.

     - Он хочет сказать, что слышит наши мысли так же, как мы слышим его.

     Правильно, Змей? - помог Гео.

     - Когда... вы... думаете... громко... я... слышу...

     - Хм! А я как раз очень громко думал, - сказал Урсон. И если я подумал что-нибудь не так... что ж, я извиняюсь!

     Змей, казалось, оставил без внимания его извинения и стал просить снова:

     - Вы.