– Но вы не представляете себе, как это было. – Сара заплакала, как ребенок, стыдясь своих чувств и своей слабости. – Это было так ужасно… и так обидно… Его никогда не было, а когда он был, это было…

Она не могла продолжать, она просто плакала, не находя слов, чтобы описать свои чувства, пока мать гладила ее длинные шелковистые волосы.

– Я знаю, дорогая… я знаю… Это, должно быть, было ужасно. Но это кончилось. И все позади. Твоя жизнь только начинается. Не отказывайся от нее, дай себе еще шанс. Оглянись вокруг, почувствуй дуновение бриза, запах цветов, позволь себе снова наслаждаться жизнью. Пожалуйста…

Сара, вцепившись в мать, слушала ее слова и наконец сказала ей, что она чувствовала:

– Я не могу больше… Я слишком боюсь…

– Но я здесь, с тобой.

До сих пор родители были не в состоянии помочь ей – до самого конца, пока наконец они не вытащили ее из этого. Но они не могли заставить Фредди вести себя прилично, или приходить домой вовремя, или отказаться от своих подружек и проституток, и они были не в состоянии спасти ее ребенка. Саре тяжело далось понимание того, что бывают времена, когда никто не может тебе помочь, даже родители.

– Ты должна попытаться еще раз, любимая. Совсем крошечными шагами. Отец и я будем здесь, с тобой. – И она взглянула в глаза дочери. – Мы очень, очень любим тебя, Сара, и мы не хотим, чтобы тебе снова причинили боль.

Сара закрыла глаза и глубоко вздохнула.

– Я попытаюсь. – Потом она снова открыла глаза и взглянула на мать. – Я на самом деле попытаюсь. – Но затем она испугалась. – А вдруг я не смогу?

– Чего ты не сможешь сделать? – Мать улыбнулась ей. – Не сможешь пойти на прогулку с отцом и со мной? Не сможешь с нами пообедать? Не сможешь встретиться с кем‑то из наших друзей? Я думаю, ты сможешь. Мы не просим слишком многого, а если тебе будет трудно, ты скажешь нам. – Фредди искалечил ее, и Виктория знала это. Теперь вопрос был в том, сможет ли Сара излечиться и справиться с этим; только бы она справилась. – Не пойти ли нам погулять?

– Я ужасно выгляжу. Глаза опухли. А нос всегда краснеет, когда я плачу. – Она засмеялась сквозь слезы.

– Какая чепуха! У тебя нормальный нос.

Сара вскочила с кресла, чтобы взглянуть на себя в зеркало.

– Это чересчур! Посмотри на него, он похож на красную картошку!

– Дай мне посмотреть… – Виктория прищурилась, рассматривая нос Сары, и покачала головой. – Никто ничего не заметит, если ты ополоснешь лицо холодной водой и причешешься, и можешь даже немного подкрасить губы.

– Я не взяла с собой губную помаду. – Сара уже несколько месяцев не пользовалась косметикой и не знала, стоит ли ей краситься, но была тронута словами матери.

– Я дам тебе свою. Но ты и без помады хорошо выглядишь. А я без косметики как лист белой бумаги.

– Вовсе нет, – запротестовала Сара, когда мать направилась в свою каюту за помадой. Через минуту она вернулась.

Сара послушно ополоснула лицо холодной водой и причесалась. В свитере и спортивных брюках она снова выглядела как молоденькая девушка. Виктория взяла ее за руку, и они вышли из каюты.

Эдварда они нашли на верхней палубе, удобно устроившегося в шезлонге и нежащегося на солнце. Неподалеку два привлекательных молодых человека играли в карты. Он намеренно занял ближайший к ним шезлонг в надежде, что Виктория вскоре появится с Сарой, и был в восторге, увидев их.

– Что вы намерены делать? Пойти за покупками?

– Пока нет. – Виктория выглядела довольной, а Сара улыбалась, не обращая внимания на двух молодых мужчин, которых приметил ее отец.