Он обернулся, полагая, что это слуга с очередным блюдом, которое он должен отведать, и не только он, но и его ближайшие соседи по столу. Епископа уже не было рядом, а сразу за ним сидел принц, который, казалось, ничего не ел, только пил. Единственной соседкой Джима была средних лет леди, сидевшая от него по левую руку.

Но она некоторое время назад задремала и теперь слегка похрапывала. Возможно, она провела всю ночь на богослужении, ведь шел последний день рождественского поста – канун Рождества Христова. Некоторые гости более неукоснительно выполняли требования церкви, чем другие. А, возможно, леди слегка перебрала. Джим повернулся – за его спиной стоял не слуга. Вместо слуги графа Джим увидел нависшую над стулом фигуру в дорогом шерстяном зеленом плаще с капюшоном.

Он узнал и платье, и капюшон – это была дорожная одежда Энджи. Фигура не могла принадлежать Энджи – та сидела чуть дальше за столом и оживленно и горячо говорила что‑то Джону Чендосу. Вглядевшись внимательнее, Джим увидел испуганное лицо кормилицы, которая должна была оставаться наверху, в башне, закрывшись в комнате с младенцем Робертом Фалоном, и ожидать прихода Джима, Энджи или Брайена.

– Прошу прощения, милорд. Милорд, пожалуйста! – прошептала кормилица.

– В чем дело? – тихо спросил Джим, охваченный дурным предчувствием.

– Милорд, прошу прощения, но я думала, что поступаю правильно…

– О чем ты? Выкладывай!

– Я знаю, что миледи приказала никому не открывать, кроме вас троих, но пришла служанка Агаты Фалон, которая послала маленькому племяннику подарок, кольцо с семейным гербом. Она попросила только приоткрыть дверь, чтобы просунуть кольцо. – Кормилица, казалось, вот‑вот заплачет. – И я… я открыла.

– И что? – спросил Джим. – Что из того? С чего ты так завелась?

– Завелась? – Кормилица ошарашенно уставилась на него.

– Взволновалась. Обеспокоилась! – нетерпеливо пояснил Джим.

– Ах, служанка сделала только то, о чем говорила. Она просунула в щель кольцо для маленького лорда и сразу убрала руку. Я заперла дверь так быстро, что чуть не прищемила ей пальцы.

– Ну и что же? – Джим был озадачен. – Из‑за чего такой переполох?

– Это случилось позднее, милорд. Я подумала, ведь милорд – маг, а многие вещи бывают невидимы. Опасные волшебные вещи может принести кто‑то такой же, как милорд. Вдруг кольцо заколдовано злым волшебником, а я внесла его в комнату? Чем больше я об этом думала, тем страшнее мне становилось. К счастью, Уилфред, воин милорда…

– Да‑да, я поставил его сторожить в коридоре.

– Ну, – продолжала кормилица, – я позвала его и попросила остаться вместо меня в комнате, чтобы он открыл, когда я вернусь. Я нашла платье леди

– о, я знаю, что поступила неправильно, взяв его, не говоря уже о том, что я его надела, – но я хотела сойти вниз и рассказать все. И, чтобы никто не знал, что это я рассказала.

– Господи, никак не пойму…– начал было Джим, но сдержался.

Внезапно он все понял. Рассказ кормилицы можно было понять по‑разному. Во‑первых, нужно знать страх большинства этих людей перед магией и таинствами, которых они не могли постигнуть и верили, что такие вещи им не подвластны, выше их понимания. Во‑вторых, кольцо принесли от Агаты Фалон, которая до сих пор не проявляла никакого интереса к младенцу. Это, по меньшей мере, странно. Кроме того, в этом мире повсюду присутствовала магия, и кольцо тоже могло нести в себе магию.

– Хорошо. А теперь возвращайся. Я приду через несколько минут.