– Нам пойти с тобой, Джеймс? – спросил Жиль. Джим покачал головой.

– Не думаю, – поспешно сказал он. – Если бы моя жена хотела видеть там кого‑то еще, она сказала бы об этом. Вы не против того, чтобы подождать меня в большом зале за высоким столом? Если мне придется задержаться, я пошлю кого‑нибудь сообщить вам об этом.

Его гости согласно кивнули. Джим повернулся и направился к большому залу настолько быстро, насколько позволяло его положение. Будучи лордом, он не мог позволить, чтобы его видели бегущим по замку, как слугу, по крайней мере, для этого требовалась более уважительная причина, чем сообщение, которое он только что получил. Но он спешил как только мог, И лишь ступив на лестницу башни, где его никто не видел, позволил себе побежать. Джим вдруг подумал, что Каролинусу стало по‑настоящему худо. Если так, то он уповал на небеса, что успеет вовремя сделать все что может или, по крайней мере, появиться у постели мага.

Но, когда Джим ворвался в комнату Каролинуса на подгибающихся ногах и запыхавшись от бега по длинной извилистой лестнице, спиралью поднимавшейся на самый верх башни, он не обнаружил ничего чрезвычайного.

Совсем наоборот. Энджи сидела, сложив руки, на стуле в ногах кровати. Слуг в комнате не было. Еще один, пустой, стул стоял в изголовье. В кровати сидел в подушках Каролинус и, держа в руках чашку с блюдцем, пил чай. И чашка и блюдце были из прекрасного фарфора, который, Джим знал, непросто найти в Англии четырнадцатого века, как и в его собственном мире. Было ясно, что Каролинусу не только полегчало, но он снова в состоянии заниматься магией.

У него даже, как прежде, ощетинились усы и появился раздраженный вид.

– Ну вот и ты, – сказал он Джиму. – Самое время! Садись сюда, рядом с кроватью.

Джим сел на пустой стул.

– Приятно видеть тебя опять в добром здравии, Каролинус, – сказал Джим. – Я даже с трудом верю, что, как ты мне говорил, магия может лечить раны, но не болезни.

– Но ведь мои проклятые пролежни были ранами, да? – заметил Каролинус. – Насколько я понимаю, я заболел неделю назад, но мне не давали даже возможности понять это, эта парочка пичкала меня слабительным и терзала кровопусканиями и прочими подобными штуками.

– Вообще‑то, – сказал Джим, – я ждал, когда ты достаточно поправишься, чтобы поговорить с тобой о странных вещах, которые случились со мной перед тем, как я вернулся сюда…

– Не думай об этом! – выкрикнул Каролинус. К нему вернулась его обычная властность, но что‑то в нем было не то, чего‑то в нем не хватало, но чего именно, Джим определить не мог. – Есть более важные вещи, о которых я хотел бы с тобой поговорить. Ты меня слушаешь?

Джим с надеждой посмотрел на Энджи, продолжавшую сидеть на стуле сложив руки, но та ответила ему ледяным взором. Ее отношение к нему с прошлого вечера явно еще не изменилось. Джим повернулся к Каролинусу:

– Я слушаю.

– Очень хорошо. – Каролинус отхлебнул чаю и нахмурился в сторону чайника:

– Недостаточно горячий! Чайник издал короткий виноватый свисток.

– Ну ладно, на этот раз сойдет. Я сам подогрею его и прослежу, чтобы там было молока и сахара сколько надо. Но не забывай о температуре воды. Ну, Джим…

Джим полностью сосредоточил внимание на старом маге.

– Боюсь, я ввел тебя в заблуждение, – сказал Каролинус, – но в то время, когда я говорил с тобой об этом, ты еще не был по‑настоящему вовлечен в магию, да и теперь‑то еще не совсем вовлечен, но в любом случае тебе надо научиться пользоваться ею… Я говорил тебе, что не бывает колдунов, а бывают только волшебники, вставшие на неверный путь.