Он подбирался к подставке с ножами. Мне следовало бы спасаться бегством, но его слова приморозили меня к месту.

– Что?!

– Да, у меня ушла на это куча времени, но я выяснил. В школе есть одна девчонка, которую укусили, но она вылечилась. И она как миленькая все мне расскажет.

У меня потемнело в глазах.

– Держись от нее подальше.

Джек ухмыльнулся, глядя на меня; впрочем, может, это была гримаса. Его рука легла на столешницу, нащупывая нож, и ноздри затрепетали, уловив исходящий от моей кожи слабый волчий запах, печать холодов.

– Почему это? – осведомился он. – Разве ты не хочешь тоже узнать, что это за средство? Или она уже тебя вылечила?

– Не существует никакого средства. Она ничего не знает.

Я разозлился на себя за то, что мой голос выдавал меня с головой; мои чувства к Грейс казались пугающе прозрачными.

– Ты‑то почем знаешь? – Джек потянулся за ножом, но руки у него тряслись слишком сильно, и он не смог ухватить рукоять с первой попытки. – А теперь выметайся отсюда.

Однако я не двинулся с места. Ничего ужасней, чем Джек, допытывающийся у Грейс, что помогло ей исцелиться, я и представить себе не мог. Он, дрожащий, нестабильный и вспыльчивый, и она, не способная дать ему ответы, которые он жаждал получить.

Со второй попытки Джеку все‑таки удалось схватить рукоять и вытащить грозного вида нож с зазубренным лезвием, в котором отражалась черно‑белая кухонная утварь. Его так колотило, что ему едва удалось направить на меня острие.

– Я же сказал тебе, выметайся.

Мои инстинкты требовали от меня с рыком наброситься на него, как я поступил бы с любым из волков, и показать ему, кто здесь главный. Заставить его пообещать, что он будет держаться от нее подальше. Но в мире людей эти методы не действовали, в особенности когда противник был настолько силен. Я приблизился к нему, пристально глядя ему в глаза, а не на нож, и попытался пустить в ход иную тактику.

– Джек, пожалуйста. Она не знает ответов, зато я могу помочь тебе, чем умею.

– Отвали от меня.

Джек сделал шаг по направлению ко мне, потом отступил назад, потом осел на одно колено. Нож полетел на кафельный пол; я поморщился, ожидая приземления, но звук вышел на удивление приглушенный. Джек рухнул на пол вслед за ножом почти беззвучно. Его пальцы превратились в когти, сжимающиеся и разжимающиеся на черно‑белых кафельных плитках. Он пытался что‑то сказать, но выходило нечленораздельно. В мозгу у меня сами собой сложились стихи.

Мир слов распался, и снова ему не собраться.

Ходячая смерть, вот кем теперь я стал.

Тысячи мыслей в сознании теснятся,

Но ужас невыразим – голос пропал.

Я присел на корточки рядом с ним и отбросил в сторону нож, чтобы он невзначай не поранился. Теперь задавать ему какие‑то вопросы не имело смысла. Я вздохнул, слушая, как его стон переходит в вой, а потом в вопль. Теперь мы были равны, я и Джек. Несмотря на все свое привилегированное положение, шикарную стрижку и самоуверенный разворот плеч, он был ничем не лучше меня.

Джек заскулил.

– Радуйся, что на этот раз тебя не вырвало, – сказал я судорожно дышащему волку.

Джек устремил на меня долгий немигающий взгляд, потом вскочил с пола и метнулся к двери.

Я собирался просто уйти, но он не оставил мне никакого выбора. После того как было произнесено имя Грейс, о том, чтобы предоставить его самому себе, не могло быть и речи.

Я бросился за ним. Мы помчались по дому; его когти скользили по деревянному полу, мои подошвы скрипели. Я выскочил в зал ухмыляющихся чучел почти сразу же после него; в нос мне ударила вонь их мертвых шкур. У Джека было два преимущества: он ориентировался в доме и был волком. Я поставил на то, что он воспользуется хорошо знакомой обстановкой и попытается спрятаться, вместо того чтобы положиться на непривычную звериную силу.