Это показалось мне нелогичным.

– Но почему?

Сэм ничего не сказал, лишь коснулся шеи в том месте, где в нее вошла пуля, и я увидела на запястье у него глянцевитые бледные шрамы. Такой добрый человек, как Сэм, не должен был всю жизнь жить со следами человеческой жестокости, это было несправедливо. Вечерняя прохлада уже давала о себе знать, и я поежилась.

– Бек много чего мне рассказывал, – негромко сказал Сэм. – Люди убивают нас всевозможными бесчеловечными способами. Мы гибнем в лабораториях, умираем от пуль и от яда. Может, в наших превращениях виновата наука, но люди видят в этом лишь колдовство. Я верю Беку. Нельзя открываться тем, кто не такой, как мы.

– Но я же не превращаюсь в волчицу, Сэм, – возразила я. – Я тоже не такая, как вы.

В горле у меня стоял соленый ком.

Сэм ничего не ответил. Мы долго молчали, потом он вздохнул и снова заговорил.

– После того как тебя укусили, я знал, что должно произойти. Я каждую ночь ждал, когда ты превратишься в волчицу, чтобы отвести тебя обратно домой и защитить. – Порыв холодного ветра взметнул его волосы и осыпал водопадом желтой листвы. Он походил на темного ангела в вечно осеннем лесу. – Ты знаешь, что за каждый из них к твоей жизни прибавляется один счастливый день?

Я не поняла, что он имеет в виду, даже после того, как он разжал кулак и показал мне лежащие на ладони смятые листья.

– Один счастливый день за каждый падающий лист, который ты поймаешь, – тихо пояснил Сэм.

Я смотрела, как листья у него на ладони медленно расправляются, трепеща на ветру.

– И долго ты ждал?

Было бы ужасно романтично, если бы у него хватило мужества сказать это, глядя мне в лицо, однако он опустил глаза и принялся ворошить носком ботинка опавшие листья – бесчисленные обещания счастливых дней.

– Я и сейчас жду.

Мне следовало бы сказать ему в ответ что‑нибудь не менее романтичное, но у меня тоже не хватило духу. Поэтому я взглянула, как он, робко закусив губу, внимательно разглядывает листья под ногами, и произнесла:

– Наверное, это было ужасно скучно.

Сэм невесело усмехнулся.

– Ты много читала. И слишком много времени проводила у окна на кухне, откуда мне было не слишком хорошо тебя видно.

– Зато перед окном в спальне в чем мать родила появлялась недостаточно часто? – поддела я его.

Сэм залился краской.

– Это, – сказал он, – совершенно к теме нашего разговора не относится.

Он так мило смутился, что я не смогла удержаться от улыбки и зашагала дальше, поддавая ногами золотистые листья. Сбоку от меня зашуршала листва – Сэм двинулся за мной следом.

– А что тогда к ней относится?

– Все, проехали, – сказал Сэм. – Так тебе здесь нравится?

Я резко остановилась и стремительно обернулась к нему лицом.

– Эй, – ткнула я в него пальцем; он вскинул брови и замер. – Ты вовсе и не рассчитывал найти здесь Джека.

Его густые темные брови взлетели еще выше.

– Ты вообще собирался его искать или нет?

Сэм вскинул обе руки над головой, словно умоляя о пощаде.

– А что ты хочешь от меня услышать?

– Ты хотел посмотреть, узнаю ли я это место. – Я сделала еще шаг, сократив разделявшее нас расстояние. Даже не прикасаясь к нему, я чувствовала тепло его тела.