Середин попытался определить ее возраст, но по круглому налитому лицу, просто лопавшемуся от завидного здоровья, понять это было невозможно. Бабка протянула руку, толщиной с приличное бревно, и положила ладонь ему на лоб. Середин думал, под такой махиной он просто влипнет в сено, но рука оказалась легкой, мягкой и прохладной.

    -  Вовремя привезли, - пробормотала бабка, отнимая ладонь. - Ты, паренек, не бойся, вылечим, выходим, здоровье не хуже, чем у меня будет!

    -  Лучше уж пусть помрет, чем таким, как ты, станет, - пробормотал Крот.

    -  А ты никшни мне, скважина чахлая! Давай-ка вон, дров наруби. Парня отмыть надо, чтоб чистый стал, как в рождение.

    -  Дык я ж на деревне сидеть поставлен, как же…

    -  Не пропадут, чай. Мне что ли, бабе слабой, дрова рубить, печь топить? Завтра с сыном моим поедешь - он теперь у воеводы заместо меня болезных пользует. А паренька в схрон положим.

    -  В какой схрон?

    -  Парень ваш сил лишился, оттого и лежит бревном, да прошили его вона как, такое сразу не затянется. Будет в схроне лежать, силу от земли да от леса брать. Иди, воды согрей, я тебе еще объяснять стану!

    Крот, ворча, побрел к колодцу.

    -  А ты, паренек, полежи, отдохни, - ласково сказала толстуха, - дорога сюда тяжелая, а иначе нельзя, а звать меня будешь тетка Радомша. Ага? Самого-то как кличут?

    -  Олег, - прошептал Середин.

    -  Вот и молодец! Отдыхай покудова.

    * * *

    В бане стоял запах хвои и мяты. Крот, в одних портках, снял с Олега одежду. Пара не было, и в бане было почти прохладно. Тетка Радомша осторожно протерла раны на плече и бедре, натерла тело чем-то пахучим, приторным. Старосту она, видно, знала давно, покрикивала на него, командуя, и тот послушно переворачивал Середина, плескал водой, поддерживал огонь в каменке. Под конец процедуры ведун и впрямь почувствовал себя чистым до скрипа. Сказав Кроту, чтобы прихватил лучину и шел за ними, бабка легко подняла Олега на руки.

    -  Ничего, ничего, - бормотала она, видя его смущение собственной слабостью, - иной раз и бабы должны мужиков на руках носить.

    -  Почаще бы, - слабо улыбнувшись, прошептал Середин.

    -  Чаще нельзя - привыкнете, на шею влезете, - резонно возразила Радомша.

    За банькой обнаружилась то ли землянка, то ли ледник; Крот забежал вперед, откинул дверцу. Радомша велела ему светить. По земляным ступеням спустились в маленькую комнатку. Вдоль стен и с потолка свисали белесые корни, свет лучины отразился от крохотного озерца в полу.

    -  Ну-ка, подержи его. - Радомша поставила Олега на ноги.

    Крот воткнул лучину в дырку в стене и подхватил ведуна под мышки. Бабка набрала стоявшей в углу бадейкой воды из озерца, легко подняла ее над головой и опрокинула на Середина. От ледяной воды захватило дух.

    Староста заорал, чуть не выпустив Середина из рук:

    -  Ты что, курицу твою мать, сдурела?

    -  Потерпишь, - равнодушно пробубнила Радомша, - держи-ка парня.

    Зачерпнув еще бадью, она снова вылила ее на голову Середина, подхватила его из рук злобно сопящего Крота и положила на укрытую льном подстилку из еловых ветвей.

    -  Вот здесь полежишь. Колется елка-то? Ничего, это хорошо. Стал быть, не помер, раз чувствуешь, - удовлетворенно сказала она, прикрывая его кожушком, подбитым мехом.