Однако что то настораживало Ван дер Валька. Он знал, что именно.

– Вам будет легче, когда вы узнаете, что с вашей девочкой все в порядке. В данный момент я сам забочусь о ней. Она у меня дома, с моей женой.

Мужчина покраснел. Голландские лица легко краснеют.

– Вы не упомянули о том, что с ней что то случилось. Я не подумал, что она могла находиться там.

– Все произошло во время обеденного перерыва – но я не говорил вам об этом.

Зомерлюст не стал возражать, что не знал этого.

– Она мне очень дорога, – смущенно сказал он. – Она мне вроде падчерицы.

– Это ни для кого не секрет, я думаю. Она носит фамилию вашей жены.

Не слишком ли легкомысленно он это сказал? Лицо мужчины стало обиженным и подозрительным.

– А я и не делал никогда секрета из этого. Зачем? Я никогда… я предлагал дать ей мою фамилию. Я – ее опекун.

– Ваша жена состояла раньше в браке?

– Не знаю. Не думаю. Это звучит глупо, понимаю. Но я никогда не спрашивал ее. Это был своего рода уговор… я никогда не спрашивал. Господи, какой кошмар, – проговорил он с отчаянием.

– Рут сейчас в порядке, там, где она временно находится. Ей сказали, что ее мама в больнице. Вы согласны с тем, чтобы пока она так думала… пока мы не узнаем больше?

– Наверное. Что тут еще скажешь?

– Я должен спросить о ваших пожеланиях. Ее не станут ни допрашивать, ни волновать – можете положиться на меня.

Теперь Зомерлюст забеспокоился и занервничал.

– Я не знаю… Мне надо подумать.

– У вас есть какие то родственники, которые могли бы присмотреть за ней?

– Есть… но они не захотят, – нехотя произнес он наконец.

– Понимаю. Ну что ж, пусть все остается так, как есть, столько времени, сколько вы захотите.

– Я не знаю, кто ее отец, – снова проговорил Зомерлюст. – Я не хочу… я не захотел знать. Мы… моя жена и я понимали друг друга. Никаких вопросов не задавали. Так было лучше.

– Вы были с ней счастливы?

– Да. Она была хорошей женой.

– А она была счастлива?

Ответ прозвучал без запинки или агрессивности:

– Да.

– Мне приходится спрашивать о таких вещах.

– Вы думаете, что я мог застрелить ее. Что я не сделал этого, потому что не мог, но мог как то организовать это? Вы ведь так думаете, правда?

– Это одна из весьма незначительных возможностей, но я думаю не о ней.

– А о какой? – В нем снова вспыхнуло подозрение.

– У вашей жены было много друзей, подруг здесь, в военном лагере?

– У нее вообще не было здесь никаких знакомых. Она терпеть не могла всех этих армейских жен. А почему вы спрашиваете?

– Вероятно, ее застрелил кто то, кто знал ее и кого знала она, поскольку она впустила этого человека в квартиру. Ее застрелили из специфического оружия – несколько выстрелов, а гильзы военного калибра. Мы еще не знаем – но это был, возможно, какой то автомат.

Зомерлюст выглядел пораженным.

– Вы думаете, что у нас здесь есть такое оружие?

– Не знаю. Мне говорили, что вы – инструктор по оружию, – осторожно произнес он.

Но Зомерлюст казался ошеломленным. Возможно, он и был ошеломлен. Шок имеет порой странные проявления. Ван дер Вальк попытался снова:

– Сначала мы проверяем самые невероятные версии. Всякие идиотские предположения… даже вовсе не криминального характера. Ревность, скажем. Но у кого в Голландии имеется подобное оружие или возможность его получить?

– Вы не думаете, что у военных? – Зомерлюст был настроен скептически, как будто речь шла о какой то садистской сказке.