– Он сейчас штатский человек, мой полковник. Он имеет право на свои смягчающие обстоятельства.

– Мечты, – резко перебил Вуазен. – Мы так мало имеем. – Он написал что то на листке бумаги и протянул его Ван дер Вальку. – Вы начали с генерала… и я отсылаю вас снова к генералу. Генералу парашютно десантных войск.

На листке бумаги значились фамилия и адрес на улице Сент Доминик в Париже.

«Что ж, по крайней мере, это на шаг ближе к дому», – подумал комиссар. Это могло быть с равным успехом, например, в По…

Когда под его тяжелыми шагами заскрипел песок на последних ступеньках, Ван дер Валька встретил лучезарно улыбающийся вахтер, державший в руках его согревшийся и высохший плащ:

– Желаю вам приятного аппетита.

– Спасибо, и вам того же.

А почему бы и нет? Почему не заглянуть в какой нибудь теплый, приветливый пивной бар, где всегда есть капуста и сосиски, и не поесть там сытно? Опустив плечи, Ван дер Вальк побрел назад к центру города по неровным мостовым древних улиц, которые были такими же извилистыми и темными, как его мысли.

Вдруг какой то голос за его спиной произнес:

– Как насчет того, чтобы перекусить, комиссар?

Ван дер Вальк обернулся, разъяренный. Только не это проклятое ДСТ!

– Что вы ходите за мной? Я готов вас убить, – прорычал он.

– Ну что вы, комиссар! Убить человека, который только что пригласил вас на обед?

– Да.

– Ну хорошо, тогда я плачу за обед. – Он сунул руку в карман, вынул полную пригоршню мелочи и начал дурачиться. – Один, два, три… бог мой, да это же швейцарский франк, он то как здесь оказался?.. четыре, четыре пятьдесят, четыре семьдесят, подождите немножко…

У Ван дер Валька появилось такое ощущение, словно бьешь кого то под водой… или во сне, изо всех сил размахиваешься, а кулак унизительно зависает у самой цели.

– Ну хорошо, хорошо. Вы, по крайней мере, знаете какое нибудь приличное место или вам требуется купить путеводитель?

Это был коричневый с головы до ног человек, с бледным лицом, глазами карими и блестящими, как каштаны, в коричневых плаще и шляпе и начищенных до блеска, но, к сожалению, забрызганных коричневых кожаных башмаках.

– Много работали ногами, – заметил Ван дер Вальк, не сводя глаз с этих башмаков.

– Да, – с улыбкой ответил человек. В уголках его обезьяньих глаз пролегли лучики морщин, доходящие до самых ушей. Лицо его было испещрено крошечными шрамами, словно он перенес оспу, а на подбородке виднелся побелевший след хирургического вмешательства.

– Индокитай?

– Алжир, – усмехнулся человек, словно это было необыкновенно смешно. – Осколки гранаты.

– Вам просто повезло, что глаза уцелели.

– Очень очень повезло. Горячего вина, как вы думаете?

– Теперь я понимаю, – сказал Ван дер Вальк, вешая пальто, – почему один добрый друг предупреждал меня, что я вляпаюсь в нечто ужасное.

– Вы же не могли знать, – мягко заметил коричневый человек, – что все официальные лица будут помнить имя Эстер Маркс и ругаться. Но не злитесь на нас… Мы не собирались делать вашу жизнь невыносимой. И сейчас не собираемся. Все, что вам говорили в Голландии, остается в силе – вы помогаете нам, а мы поможем вам. Нам было любопытно узнать… мне было любопытно узнать… что мог сказать вам месье Мари. Но ему пришла в голову прекрасная мысль позвонить мне и спросить, что я знаю обо всем этом. Он всегда хочет знать немного больше, понимаете… именно то, что он знает немного больше, и делает его таким удачливым.