|
– Могут возникнуть неожиданные ситуации. Так что, решай сам. – А что, если кто нибудь бросится к телефону? – Ты его остановишь. Я сдался. Хотелось бы, чтобы все зависело от меня одного, но ведь у меня всего две руки, не могу же я одновременно находиться в нескольких местах. Мы договорились, что Сол поедет за нами в своей машине, мы вырулили со стоянки перед ресторанчиком в самом начале одиннадцатого и повернули на север. Когда я добрался до широкого места шоссе уже во вражеском стане, пошел снег. Я остановился, вылез наружу и пошел к автомобилю Сола. – Поезжай, как договорились, на разведку. Примерно через полмили свернешь налево. Сразу заметишь большие кессонные столбы. Он кивнул головой, объехал наш «кадиллак» и исчез. Я снова залез в машину, повернулся к Вулфу, решив, что надо занять его разговором, но тот не был расположен к беседе, и мы стали молча ждать. Вернулся Сол, развернул свою машину, подъехал к нам и вышел наружу. В воздухе кружились крупные хлопья снега. – Он все еще там, – сказал он. – Что случилось? – словно только что проснувшись, раздраженно спросил Вулф. – Часовой или охранник на месте, – ответил Сол. – Я остановился у входа, он осветил меня фарами и приказал не двигаться дальше. Я назвался журналистом из Нью Йорка, но он все равно потребовал, чтобы я убирался туда, откуда приехал, и как можно скорее. Я попытался уговорить его, но он пребывал в отвратном настроении, потому мне пришлось вернуться к вам. – Черт возьми! – мрачно заметил Вулф. – У меня нет галош. Уточнив, где именно оставил Нунан пост на дороге, мы, вовсе не собираясь отказываться от своего плана, окольными путями прибыли в район расположения усадьбы Дитмайка. Глава 8 Прежде чем добраться до оранжереи, я свалился четыре раза, Вулф – дважды, а Сол всего один раз. Мои четыре падения объясняются тем, что я шел впереди. Естественно, мы не могли включить фонарь. Снег, хоть и наш сообщник, поскольку скрывал следы, с другой стороны, сильно мешал продвижению вперед. Он успел закрыть толстым слоем ямы, колдобины, и сучья на тропе так, что мы, вместо того, чтобы быстро и бесшумно продвигаться вперед, не шли, а ковыляли, то и дело спотыкаясь и скользя на сплошных ухабах, которых было столько, будто их сам черт наковырял. Свернув с дороги, углубились в заросли метрах в трехстах от въезда на участок Дитмайков, чтобы оказаться подальше от стража, пребывающего в дурном настроении. Сначала мы карабкались в гору, затем начался крутой и очень скользкий спуск, который привел нас к зарослям низкорослых, но очень густых кустов, – через них я бы еще с грехом пополам продрался, но Вулф – никогда… Поэтому нам пришлось отправиться в обход. Только после того, как моя нога дважды сорвалась вниз, я сообразил, что мы идем по краю обрыва. Затем нам путь преградил ручей. Что представляет собой эта узкая черная полоска, я понял лишь тогда, когда влез в нее по колено, потерял равновесие и только каким то чудом не растянулся. Я пожалел беднягу Вулфа, увидев, как он, словно танк, форсирует ручей, подобрав полы пальто и ощупывая дорогу тростью. Не стану описывать все муки этого воистину героического перехода, скажу только, что в конце концов мы таки добрались до оранжереи. Я достал из кармана ключ, вставил его в замочную скважину, и, вопреки опасениям, он сработал, как надо. Я осторожно открыл дверь, и мы вошли, затем я закрыл ее за собой, стараясь действовать совершенно бесшумно. Оказались мы в подсобном помещении. Пока все шло хорошо, но было так темно, что я не видел собственную руку. |
