– Лицо Кэвела – маска, – возразил я, – по нему невозможно узнать ни мысли, ни чувства. Его лицо, как утверждают, непроницаемо. Спроси любого.

– И вы уже пили виски?..

– Только долгая разлука с тобой вынудила меня к этому позорному поступку, – пробормотал я и завел машину. – Мы остановились в отеле «Вогоннер».

– Изумительно. Тростниковые крыши, дубовые ветви, местечко у пылающего камина. – Она поежилась. – В самом деле, холодно.

До отеля мы добрались ровно за три минуты. Я остановил машину у модерновой кондитерской, сияющей стеклом и никелем. Мэри глянула на нее, потом на меня и спросила:

– Это и есть «Вогоннер»? Отель?

– Можешь убедиться в этом по неоновой рекламе. Мусорные ведра у двери и клопы в кроватях теперь не в моде. Кроме того, здесь центральное отопление.

Хозяин, он же администратор, встречал нас – краснолицый, с закатанными рукавами рубашки, сильно пропахший выпивкой. Отведя хмурый взгляд от меня, он тотчас же улыбнулся Мэри и вызвал мальчика лет десяти, наверное своего сына, который и провел нас в комнату. Номер был довольно чистый, просторный и выходил окнами на задний двор с мощеными дорожками довольно слабое подражание европейскому городскому садику. Для меня имело значение, что одно из окон выходило на окружающую двор веранду. Дверь за мальчиком закрылась, и Мэри подошла ко мне.

– Как твоя нога, Пьер? Только честно.

– Не совсем в порядке. – Я давно оставил мысль обманывать Мэри: если дело касалось выяснения истины, она превращалась в чуткий детектор, чувствующий малейшую ложь. – Ничего. Отпустит. Всегда так.

– Вот кресло. И вот стул. Вот так. Надеюсь, больше ты сегодня не будешь ходить?

– Боюсь, придется. Нужно. Совсем немного. Весьма сожалею, но иначе не получается.

– Получится, – заупрямилась она, – нет необходимости тебе всегда все делать самому. Разве нет людей кроме тебя?

– Только не на этот раз. Мне нужно сделать два визита. Первый – с тобой. Вот почему я тебя вызвал. Больше вопросов она не задавала. Подняла телефонную трубку, заказала мне виски и себе шерри. Принес сам хозяин, слегка отдуваясь от подъема по лестнице. Мэри улыбнулась ему и сказала:

– Можно пообедать в комнате, с вашего разрешения?

– Пообедать? – Он стал еще багровее от возмущения. – В вашей комнате?

Обед! Неплохо, черт возьми, а? Как вы думаете, где вы приземлились? Не в Кларидже? – Он отвел взгляд от потолка, куда взывал к небесам, и поглядел вновь на Мэри. Открыл было рот, потом закрыл его, уставившись на Мэри. Я уже знал, что песенка его спета. – Кларидж, – машинально повторил он, я... гм... я посмотрю, что можно сделать. Против заведенного в этом доме порядка, заметьте... вы... но... мне доставит удовольствие это сделать, мадам.

Он ушел, а я заметил:

– Против тебя нужно издать закон. Налей мне виски и передай телефон.

Я сделал три звонка. Первый в Лондон, второй инспектору Вилли и третий Харденджеру. Тот все еще находился в Мортоне. По голосу чувствовалось, что он раздраженный и усталый. И неудивительно: у него был тягостный и не очень приятный день.

– Кэвел? – почти прорычал он. – Как там у вас, с теми двумя, с которыми вы виделись? На ферме.

– Брисон и Чиперфильд?.. Ничего. Есть около двухсот свидетелей, готовых поклясться, что никто из них не был замечен ближе пяти миль от Мортона между одиннадцатью и двенадцатью вчера вечером.

– Что вы несете?! Двести свидетелей...

– Они были на танцах. А вы что‑нибудь новое узнали из опроса подозреваемых в лаборатории номер один?

– А вы ожидали отсюда что‑то новое? – уныло спросил он.