– Я все быстро закончу. Обещаю. Через тридцать шесть часов дьявольский микроб будет в Мортоне.

– Через тридцать шесть часов... – Он долго и многозначительно молчал.

– Если бы это сказал кто‑то другой, я рассмеялся бы ему в лицо. Но тебя я слишком хорошо знаю. И все же... тридцать шесть часов! – Он покачал седой головой. Воспитанный в старых традициях, он был слишком вежливым, чтобы обозвать меня дураком или хвастуном. – Дьявольский микроб, говоришь... А как же... а как же с убийцей?

– Важно вернуть эту страшную культуру бактерий. Это главное. А убийство сейчас дело второе: кто убил – сам или другому поручил, – пусть теперь остерегается.

– Я больше за тебя опасаюсь. Будь предельно осторожен, Кэвел, не мне тебя учить, но учти: преступник умнее и опаснее тебя. – Он протянул руку и коснулся моего рукава чуть ниже левого плеча. – Полагаю, ты не расстаешься с «хэкати» и ночью. Я ведь не давал тебе разрешения на ношение оружия.

– Я им только беру на испуг, сэр.

– Доводить людей до сердечных приступов не значит пугать. Не задерживаю тебя, мой мальчик. Как Мэри?

– Хорошо, сэр. Передает вам привет.

– Из Альфингема, конечно. – Он на минуту забыл, что я был единственным подчиненным, который не съеживается под его суровым взглядом.

– Не одобряю, что ты вмешиваешь в эту историю моего единственного ребенка.

– Мне нужно на кого‑то опереться. Кроме Мэри, не на кого. Вы знаете свою дочь так же хорошо, как и я. Она не любит нашу профессию, но чем больше не любит, тем больше труда стоит держать ее в неведении. Она считает, что мне нельзя оставаться одному. Словом, последние сутки она обретается в Альфингеме.

Шеф пристально поглядел, тяжело кивнул и повел меня к выходу.

Макдональд – большой, грузный человек, в возрасте далеко за сорок, с хорошей гладкой кожей лица и наигранно твердым взглядом, какой часто встречается среди определенного слоя праздных землевладельцев, большую часть времени проводящих на открытом воздухе, в седле, охотясь на лисиц.

У него были рыжеватые волосы, рыжие брови, рыжие усы, а полное гладкое лицо, покрытое красноватым загаром, указывало на его пристрастие к вкусной еде, хорошему винному погребу, ежедневному бритью и на пошаливающее сердце. Несмотря на высокомерие, на гусарство, Макдональд был довольно привлекательным субъектом, но в тот момент он выглядел не лучшим образом. Да и кто выглядел бы хорошо, протирая заспанные глаза при встрече непрошеного гостя в шесть шестнадцать утра.

– Приветствую. – Возможно, я выбрал не то слово.

– Какого черта! С чего это вы приходите сюда и барабаните в дверь в кромешной тьме? – возмутился Макдональд, еще плотнее запахнул халат и поежился, вглядываясь в рассветные сумерки, чтобы убедиться, что это действительно я. – Кэвел! Что это, черт возьми, значит?!

– Прошу прощения, Макдональд. – Я терпеливо и вежливо пытался наладить разговор. – Конечно, время неподходящее, но нам серьезно надо поговорить.

– Нет на свете ничего столь важного, черт возьми, из‑за чего стоит в такое время вытаскивать человека из постели, – зло сказал он. – Все, что мне известно, я уже сообщил полиции. Если есть еще вопросы, то можете увидеть меня в Мортоне. Простите, Кэвел. До свидания. Или доброе утро. Он сделал шаг назад и хотел хлопнуть дверью перед моим носом.

Терпение мое лопнуло. Я сунул пятку правой ноги в дверь раньше, чем был повернут ключ, и резким толчком д0 распахнул ее. Удар по больной ноге дверью был довольно ощутим, но это ничто по сравнению с болью, которая досталась от двери Макдональду. Он схватился за локоть и заплясал танец дервиша с подходящими к данному случаю проклятиями.