– Не знаю, – бесстрастно сказал Шеф. – Оно тоже не знает. Примет решение завтра вечером, к десяти часам. Теперь, после вашего сообщения, примет решение даже скорее. Это полностью меняет дело. Мы предполагали, что имеем дело с безумцем, но талантливым безумцем, однако, по всей видимости, здесь идет речь о коммунистическом заговоре, который хочет уничтожить мощное британское оружие. Не знаю, черт возьми! Бог его знает.

Кроме того, Кэвел, мы не представляем, насколько точна ваша информация.

– Существует только один путь уточнения, сэр, – сказал я, вставая, спросить у Макдональда. Кажется, полицейская машина уже здесь. Не поехать ли нам в гости поболтать?

Мы добрались до Мортона за восемь минут, но напрасно. У ворот на проходной нам сказали, что Макдональд вышел два часа назад. Спустя еще восемь минут мы затормозили у парадной двери его дома. Дом был темен и пуст. Миссис Турпин, экономка, не должна была отлучаться из дому на ночь.

Но ее не было. Не было и Макдональда. Его и не будет. Птичка улетела.

Макдональд даже не побеспокоился запереть входную дверь. Должно быть, очень торопился.

Мы направились в холл, включили свет и наскоро осмотрели первый этаж.

Ни огня, ни тепла, ни запаха пищи, ни сигаретного дыма в воздухе. Ушедший не убегал в заднее окно, когда мы входили в парадную дверь. Дом покинули сравнительно давно. Я сразу почувствовал себя постаревшим, усталым и разбитым. И одураченным, поскольку теперь была известна причина быстрого исчезновения хозяина дома.

Не теряя времени, мы обошли весь дом, начиная с чердачной жилой комнаты. Все великое множество дорогого фотооборудования находилось на месте, но теперь я смотрел на него иными глазами. Когда есть достаточно фактов, даже Кэвел может кое‑что сообразить. Мы направились в спальню, но и там не было признаков поспешных сборов.

Странно. Собирающийся в путь, из которого не намерен возвращаться, обычно берет с собой кое‑что, даже в спешке. Осмотр ванной также нас озадачил. Бритва, помазок, крем для бритья, зубная паста – все находилось на месте. Бывший полковник Макдональд, не к месту подумал я, будет не очень доволен, когда придется его опознавать.

На кухне наше недоумение усилилось. Миссис Турпин, как мне было известно, каждый вечер в 6.30 к возвращению домой Макдональда оставляла ему готовый обед. Макдональд обычно ел один и оставлял мыть посуду экономке на утро. Но не было никаких признаков приготовления пищи. Ни жареных хлебцев в духовке, ни кастрюль с еще не остывшей пищей, а электроплита была такой холодной, что, видимо, не включалась уже несколько часов.

– Последние полицейские в штатском, производившие обыск, должны были уйти самое позднее в три тридцать дня, – сказал я. – Они не могли помешать миссис Турпин приготовить обед, а Макдональд, по‑моему, не такой человек, который, оставшись без обеда, спокойно к этому отнесется. И все же она ничего не приготовила. Почему?

– Она знала, что обед ему больше не потребуется, – глухо произнес Харденджер, – или она что‑то такое узнала либо услышала сегодня, после чего нашему драгоценному доктору здесь задерживаться не было нужды.

Конечно, она рассказала ему о том, что видела и слышала. Это наводит на мысль, что она кое‑что знает о делах Макдональда.

– Моя вина, – откровенно сказал я. – Чертовка! Она подслушала мой телефонный разговор с Шефом о поездке в Париж. Бог знает, как долго стояла она в дверях и наблюдала за мной. Я ее не сразу заметил, так как она стояла с той стороны, которой я плохо вижу. Заподозрила что‑то неладное и по телефону предупредила Макдональда. А если она сообщила ему о моей хромоте, тот сразу догадался, кто здесь. Только на мне вина, – повторил я, – мне в голову не пришло подозревать ее. Считаю, что нам и надо с ней поговорить.