Спустился вниз, открыл подвальную дверь и, нащупав выключатель, включил свет. Потом посторонился, пропуская Шефа и Харденджера.

– Вы точно сказали, сэр, – пробормотал я, – Макдональд нас больше не будет беспокоить. – Но сказал это преждевременно.

Макдональд собирался еще беспокоить полицейского доктора, паталогоанатома, гробовщика и вынужденного перерезать веревку человека, веревку, прикрепленную к тяжелому кольцу наверху люка, на котором он висел, доставая почти до пола ногами. Рядом валялся опрокинутый стул.

Повешенный напоминал привидение из кошмаров – вылезшие из орбит глаза, багрово‑синее лицо, вспухший прикушенный язык, торчащий между почерневшими губами, смертный оскал рта.

– О, мой бог... – прошептал Шеф. – Макдональд. – Всмотрелся в висевшего и сказал:

– Он, наверное, почувствовал, что его время кончилось.

– Кто‑то решил за него, что его время кончилось, – возразил я, отрицательно покачав головой.

– Кто‑то еще... – Харденджер осматривал труп с бесстрастным лицом. Его руки свободны. Так же, как и ноги. Он был в сознании. Стул принесен из кухни. И все же вы утверждаете...

– Он был повешен. Посмотрите на разбросанный уголь, и на следы угля рядом со стулом, и на разворошенную ногами по всему полу кучу угля.

Взгляните на кровавые ссадины его пальцев и ладоней.

– Он мог раздумать в последнюю минуту, – проворчал Харденджер. – Это часто случается. Едва начнут задыхаться. Возможно, он хватался за веревку и подтягивался, пока достало сил и они не изменили ему. Этим можно объяснить ссадины на ладонях.

– А следы на его руках от веревки или от проволоки, которыми он был связан? Его привели сюда, заставили лечь на пол. Возможно, с завязанными глазами, не знаю. Возможно. Повесивший его продернул веревку в кольцо, затянул петлю вокруг шеи Макдональда и стал поднимать раньше, чем тот задергался. Посмотрите на разбросанный уголь. Макдональд отчаянно пытался встать на ноги, а петля на его шее все затягивалась.

С завязанными за спиной руками он поднялся с помощью своего убийцы, но это только отсрочило его смерть на несколько секунд – веревку продолжали тянуть. Разве вы не видите, Макдональд порвал кожу на пальцах, пытаясь освободиться?

Мало‑помалу он оказался на носках, но человек не может вечно стоять на пальцах. Он умер. Тогда убийца принес стул и помог Макдональду оторваться от пола: Макдональд ведь грузный. Его приподняли, разрезали путы на руках и ногах и выбили стул, чтобы изобразить самоубийство. Это сделал наш старый приятель, любой ценой стремящийся выиграть время. Если бы он смог нас уверить, что Макдональд кончил жизнь самоубийством, чувствуя, что круг замкнулся, тогда он считал бы, что мы поверили в версию о шпионаже и что Макдональд главный в этом деле. Но сделавший все это не совсем уверен.

– Это только догадки, – сказал Харденджер.

– Нет, не догадки. Разве можно поверить, что Макдональд, не только храбрый офицер, сражавшийся в танковом батальоне шесть лет, но также хладнокровный агент, совершит самоубийство, когда вокруг него станет замыкаться круг? Чтобы Макдональд уступил или сдался? Макдональд в любом случае получил по заслугам. Но на самом деле его убили не только с тем, чтобы наш неведомый приятель еще более рассеял наши подозрения и выиграл время. Он должен быть убит. А наш приятель рассчитывал представить это самоубийством и еще более выиграть время, надеялся нас подольше задержать.

Это только мои догадки, Харденджер, и более ничего.

– Макдональду пришлось умереть. – Харденджер изучающе глядел на меня при общем молчании и затем внезапно сказал:

– Кажется, вы очень во все это верите.

– Уверен.