|
Они сейчас в полной панике. Знаете, некоторые национальные газеты уже продаются на улицах, а еще нет и шести утра! Беспрецедентно, но так. Газеты очень подробно передают охвативший население ужас, просят и требуют у правительства удовлетворить условия безумца, поскольку, когда печаталась информация, все считали его безумцем, сумасшедшим. Слова об уничтожении части Восточной Англии беспрерывно повторяются по радио и телевидению в последних известиях. Все до смерти напуганы. Кто бы ни стоял за всем этим, еще несколько часов – и нация будет на коленях. В результате стремительности событий за очень короткое время люди не успели задуматься. А тут еще каждая падкая на сенсации газета и каждая передача радио нагнетают страх, твердят, что этот безумец не отличает ботулинусный вирус от дьявольского микроба и что в следующий раз может случиться подмена токсина дьявольским микробом.
– В самом деле, – сказал я, – все, кто стонал и горько жаловался, что опасно жить при надвигающейся угрозе термоядерной войны, вдруг увидели еще большую опасность, узнали, что страх не имеет границ. Думаете, правительство пойдет на уступки? – Не могу утверждать, – признался Шеф. – Кажется, я довольно поверхностно судил о премьере. Думал, что он, как и все, напуган. А теперь сомневаюсь. Он занял очень жесткую позицию. Это может привести к катастрофе. Возможно, он стыдится, что перепугался сразу. Возможно, видит шанс для себя оставить бессмертный след в истории... – Возможно, он похож на нас, – сказал я. – Может быть, он напился от переживаний и не сообразит, что делать. – Может быть. В данную минуту он консультируется с министрами. Он твердит, что это дело рук коммунистов. Если же коммунисты здесь ни при чем, тогда уступка уничтожения Мортона приведет к краху правительства, расписавшегося в своей неспособности найти выход из трудной ситуации. Лично я считаю, что в такой ситуации может быть единственно правильный ход. И я согласен с премьером, когда он говорит, что готов эвакуировать Лондон. – Эвакуировать Лондон? – недоверчиво переспросил Харденджер. – Десять миллионов за десять часов?! Фантастично! Он ненормальный! Невозможно. – Не так уж невозможно. Слава богу, будет безветренный вечер, метеосводка обещает безветренную ночь и сильный дождь. Находящийся в воздухе вирус будет смываться дождем на землю. Специалисты утверждают, что в дождливую погоду вирус вряд ли распространится больше нескольких сот ярдов от места заражения. При необходимости они предлагают эвакуировать район между Юстон‑роуд и Темзой. От Портленд‑стрит до Риджент‑стрит на западе и до Грей‑инроуд на востоке. – Это вполне выполнимо, – согласился Харденджер. – Там ночью совсем безлюдные места, там расположены в основном учреждения и магазины. Но этот вирус... Его может смыть дождем, и заразится Темза. Питьевая вода будет отравлена. Что бы ни произошло, надо предупредить население воздерживаться от питья, стирки в течение двенадцати часов. – Это и предлагают газетчики. Запастись водой, герметизировать ее. Господи, что же из всего этого получится?! В жизни никогда не чувствовал себя таким беспомощным. И нет ни единого просвета в этом деле. Если бы мы имели хоть малейшее подозрение, хоть намек на личность преступника, хоть что‑нибудь. Если бы мы на него вышли, отвернулся бы и разрешил Кэвелу поработать над ним. Я осушил и поставил свой стакан: – Вы имеете в виду это, сэр? – А что еще?! – Он поднял взгляд от стакана и уставился на меня усталыми серыми глазами. – Что вы предлагаете, Кэвел? Можете указать путь? – Могу сделать большее, сэр. Я знаю. Я знаю, кто это. Когда прошел шок, Шеф вновь стал невозмутим. Он это умел. Широко рта не открывал, глаза не вытаращивал, словом, не выражал никаких эмоций. |
