Я оборачиваюсь к остальным охотникам.

— Теперь понимаете, во что вы вляпались? Так, вы трое…

Я киваю тем из охотников, кто не стрелял.

— Приберите здесь все. Чтобы ни одного пыжа, ни одного осколка после вас не осталось. Учтите, я проверю. В землю ничего не закапывать, все кладите в свои рюкзаки и несите на базу. Костер погасите и залейте водой. Поняли?

Охотники кивают.

— Понятно.

— На базе сидите и ждите меня. Там поговорим обстоятельно, по итогам этого разговора и решим, что с вами делать.

По выражению их лиц я вижу, что охотники искренне раскаиваются. И даю им шанс исправить ситуацию.

Официальный протокол — это неприятности с правлением охотобщества. К тому же, Тимофеев с радостью отправит копии протоколов по месту работы дебоширов.

— Ну, чего вы ждете?

Мужики принимаются собирать по поляне пыжи и стекла.

— А мы? — спрашивает Болотников.

— А вы пойдете с нами. Берите ружья и рюкзак с патронами. Проверим результаты вашей стрельбы.

— Куда идти-то? К базе?

Я качаю головой.

— Вокруг озера, до дороги. Так будет ближе. Надо проверить, как там туристы. А ты, Болотников, посмотришь в глаза людям, в сторону которых стрелял. Тебе полезно будет.

— Там же речка, — угрюмо бурчит один. — И моста нет.

— Вброд перейдешь, — бросаю я. — Шагайте!

Песенку мы переходим по камням — в том самом месте, откуда начинается тропинка, которая ведет к землянке Тихона. Этим летом землянку плотно обжили археологи из Ладоги — они нашли на поляне остатки древнего жилья и затеяли настоящие раскопки. Археологи уехали только две недели назад — повезли свои находки в Ленинград.

Мы огибаем дальний заболоченный конец озера. Утки здесь много — из тростника то и дело взлетают крупные кряквы.

Светает.

Со стороны основной базы доносятся первые выстрелы — охотники уже вышли в озеро на лодках и открыли сезон.

«Ночные стрелки» шагают впереди меня, тоскливо оглядываясь на выстрелы. Им теперь придется надолго попрощаться с охотой.

А то и навсегда — из общества охотников их исключат, этого я добьюсь. И в другое общество вряд ли примут.

Наконец, мы выбираемся из леса на песчаную проселочную дорогу. Впереди, над верхушками деревьев поднимается жидкий дымок.

— Похоже, туристы уже проснулись, — говорит Павел.

— Конечно, — киваю я. — Попробуй-ка, поспи, когда вокруг стреляют.

Выстрелы теперь доносятся с разных концов озера. Над нашими головами то и дело пролетают утки — парами и поодиночке. Они отрывисто и возмущенно крякают.

Глава 7

Туристы стоят лагерем у самой воды, на покатой травянистой поляне. Место живописное, но неудобное — в дождь вода с дороги обязательно зальет поляну и палатки. Хорошо, что сегодня ночью было ясно.

Девушки рядком сидят на длинном бревне, которое прибило к берегу водой. Конец бревна погрызен — дерево свалили бобры, оно упало в воду и долго плавало, пока кто-то не вытащил его и не приспособил для сидения.

В стороне лежит на траве наполовину сдутая резиновая лодка.

Белобрысый Дима раздувает огонь, подкладывая в него мелкие щепочки. Я вижу, что костер они развели на старом кострище и по всем правилам окопали его, чтобы огонь случайно не добрался до палаток.

Молодцы ребята.

Глеба нигде не видно.

Заметив нас, туристы встревоженно оглядываются. Еще бы — к ним идут пятеро мужчин с ружьями, один в милицейской форме.

Но вот они узнают меня и успокаиваются. А Вера смотрит на Павла, и по ее лицу пробегает быстрая улыбка.

— Доброе утро, ребята, — говорю я.