|
Вот почему он оказался здесь, вне привычной сферы обитания, в буквальном смысле приготовившись совершить прыжок в темноту. Крус услышал негромкое гудение в наушниках и голос пилота: – Lampara verde. «Зеленый свет». Крус кивнул Вонгу. Седой китайский ветеран кивнул в ответ, повернулся к своим лю-дям и выкрикнул короткую команду: – Jiu zhu! «Будьте наготове». Крус и пятеро солдат ухватились за сиденья. Когда самолет нырнул вниз на несколько тысяч футов, в животе у Круса разверзлась зияющая пропасть, словно он падал в лифте. Не-ожиданно он стал слышать пилота, который разговаривал с невидимой станцией на земле, объясняя диспетчеру, что самолет попал в воздушную яму. Затем его голос заглушило гуде-ние гидравлического механизма, открывающего люк в брюхе транспортного самолета, и кабина наполнилась воем обратной тяги. – Bao zhuang! – приказал Вонг. «Надеть рюкзаки». Все пятеро китайцев встали и начали помогать друг другу надевать большие тяжелые рюкзаки – каждый весил немногим более тридцати килограммов. Крус последовал их при-меру, путаясь в сложном снаряжении. Когда он повернулся к открывшемуся люку, Вонг встал у него за спиной. Сквозь рев ветра Крус услышал шорох застежек липучек – командир китайского отряда открывал задние клапаны. Здесь для Круса начиналось царство безумия. Один из пяти солдат подошел к перед-нему грузовому отсеку и выкатил оттуда круглую трубчатую алюминиевую раму с насажен-ным на короткую ось четырехлопастным пропеллером. Вонг укрепил ось в небольшом стержне, торчащем из его рюкзака, после чего зафиксировал раму и пропеллер. Затем он на-кинул петлю контрольного кабеля Крусу на пояс и пристегнул его к запястью кубинца. Ру-бильник с единственной кнопкой оказался под его большим пальцем. Покончив с этим, ки-таец набросил две нейлоновые контролирующие петли с ручками на плечи Круса. – Как только окажешься в воздухе, нажми кнопку электронного запуска, – в сотый раз проинструктировал его Вонг. Он говорил на русском – единственном языке, который они знали оба. Лишенное воз-раста, плоское лицо китайца, говорившего с заметным московским акцентом и невнятно произносившего многие слова, вызывало у Круса безотчетную тревогу. Вонг казался при-зраком отца Аркадия. – Для поворота налево потяни за левую ручку, чтобы стравить воздух. Захочешь по-вернуть направо – дергай за правую. Все предельно просто. Чтобы замедлить полет, нажми электронную кнопку во второй раз, двигатель остановится, и ты начнешь спуск. Ничего сложного. За время полета двигатель можно запускать и выключать столько раз, сколько пожелаешь. Проще не придумать, понимаешь? – Да, – ответил Крус на языке своей матери. – Я вас понимаю. – Хорошо, – отозвался Вонг. – Вперед. Начиналась действительно безумная часть их плана. Крус никогда не страдал от клаустрофобии; естественно, человек, который проводит большую часть жизни, исполняя обязанности командира подводной лодки, не может бояться замкнутого пространства. Не испытывал он и агорафобии, ведь нередко просторы моря тянулись до самого горизонта. Но быть бирритумофобом – человеком, вообще не испытывающим страха перед смер-тью, – совсем другое дело. «Безумие» – единственное слово, какое можно применить к чело-веку, готовому пройти по грузовому пандусу «Ан-26» и сделать шаг вперед, когда до земли две мили, а вокруг царит, непроглядный мрак. Но ведь именно этот шаг Аркадий собирался сделать, и да поможет ему Бог. |
