С той стороны загородки остановились три полицейские машины. Несколько одетых в форму полицейских уже вели нетерпеливо перешептывающихся репортеров к трапу самолета. Родственников и друзей они попросили пока вернуться в аэропорт.

– Офицер, – Ровена была просто в отчаянии, – вы должны позволить мне остаться. Марк мой муж, и ему грозит опасность. Чтобы помочь ему, я должна находиться рядом.

– Извините, миссис Мондрик, – вежливо и твердо ответил сержант. – Мы защитим вашего мужа, хотя, честно говоря, я не вижу, чтобы ему угрожала какая‑либо опасность. Фонд попросил нас очистить поле. Всем, кроме представителей прессы и радио, придется вернуться в аэропорт.

– Нет! – воскликнула Равена. – Ну, пожалуйста… Вы не понимаете…

Полицейский взял ее под руку.

– Мне очень жаль, – сказал он, – пойдемте…

– Вы же ничего не знаете, – с горечью прошептала она. – Вы ничем не сможете ему помочь…

Но все ее уговоры ни к чему не привели.

– Мама, – упорно шептала Пат, – давай останемся! Я хочу встретить папу. Я узнаю его, узнаю!

Бледная, как смерть, Нора, подхватив девчушку на руки, понесла ее к зданию терминала. Мама Спивак громко запричитала, рыдая на плече своего маленького мужа.

– Послушайте, – не сдаваясь, размахивал своей трубкой Бен Читтум. – Я два года молился, чтобы мой сын живым вернулся из этой проклятой пустыни. А Спиваки, они потратили больше, чем могли себе позволить, чтобы прилететь сюда аж из самого Нью‑Йорка. Бог ты мой, офицер, как же можно…

– Бен, – сказал ему Бэрби, – с полицией спорить бесполезно. Подождите еще немного.

Ругаясь себе под нос, Читтум заковылял вслед за остальными. Бэрби же предъявил свое журналистское удостоверение. После быстрого обыска, когда полицейские убедились, что оружия у него нет, ему позволили присоединиться к другим репортерам, стоявшим у гигантского транспорта. Здесь рядом с собой Бэрби обнаружил Април Белл.

Черного котенка она, судя по всему, все‑таки вернула тете Агате – сумочка из змеиной кожи была плотно закрыта. Побледнев, видимо от волнения, девушка не отрываясь смотрела на черный овал люка. Глаза ее лихорадочно блестели. Почувствовав на себе взгляд Бэрби, она вздрогнула и повернула к нему голову. На мгновение он ощутил в этой симпатичной девушке безрассудную готовность хищницы, изготовившейся к прыжку. Но потом Април улыбнулась. Ее зеленые глаза стали теплыми и веселыми.

– Привет, репортер, – кивнула она. – Похоже, нам достанется первоклассный материал. Вот и они!

На трапе появился Сэм Квейн. Уже в этот, самый первый, момент, Бэрби увидел, что его друг очень изменился. Его мужественное лицо с квадратным подбородком загорело до черноты. Светлые волосы совершенно выгорели. Он, видимо, побрился на борту, но потертые брюки защитного цвета были мятыми и не слишком чистыми. Он выглядел усталым и постаревшим. И не на два года.

Но было в нем нечто еще.

И на лица трех человек, вышедших из самолета вслед за ним, это нечто тоже наложило свою печать. Сначала Бэрби даже подумал, что все они перенесли какую‑то тяжелую болезнь. Бледное лицо доктора Мондрика под видавшим виды тропическим шлемом производило особо удручающее впечатление. Может, его снова беспокоила астма или он перенес сердечный приступ?

Но даже больные люди, с победой возвращаясь после двухлетнего отсутствия на родную землю, где их с нетерпением ждут родные и близкие, могли бы улыбнуться. Но эта четверка усталых, изможденных людей выглядела прямо‑таки мрачно. Никто из них даже не улыбнулся встречающим, даже не помахал рукой.