|
Вокруг - кто с киркой, кто с лопатой - стояли рабочие. Сейчас раскапывали именно этот холм. Только теперь предполагалось, что это не цитадель, а могила вождя - курган. - И опять полдня летят! И самые продуктивные, по холодку, - вздохнул Зыбин, смотря на дорогу. - Ну что ж, Володя, идите встречайте, а я пока сбегаю в лавочку. Раз уж деда привезли, без этого не обойдешься. - И он побежал вниз. Корнилов секунду смотрел ему вслед, соображая, а потом крикнул: - Но берите только водку! Шампанское есть, стоит в заводи. - А это как же? - удивился Зыбин, останавливаясь. - А вот так же, - отрезал Корнилов и покатился вниз. Зыбин постоял, подумал, пожал плечами. - С чего ж это он шампанского? - спросил он недоуменно. - Вечно чего-то он... - А подвела, - радостно объяснил ему парень, что стоял рядом, - не приехала. Вот он и продал вам свои заготовки! - Кто? Да ну, глупости! - резко отмахнулся Зыбин и пошел было вниз, но тут другой рабочий, Митрич, пожилой, степенный, которого бригадир Потапов втер в экспедицию (толку от него колхозу все равно было чуть), авторитетно подтвердил: - Нет, приезжала, приезжала. Он с ней из города приехал. Машину там около реки оставили - она сама ее вела - и сразу оба к яме. Он: "Стойте, я вам покажу - вот, вот и вот!" - взял ее зонтик да ка-ак начал шуровать, она сразу и нос в платок: "Не надо, не надо, я и так вас поняла". Все засмеялись. "А ведь не любят они Корнилова", - подумал Зыбин и сам не различил, приятно это ему или нет, во всяком случае в эту минуту он понял, что Корнилова можно и не любить. - Ну а потом что? - спросил он. - А потом они ко мне пришли. "Митрич, принимай гостей". Жена им яишенку с луком сварганила, а меня за коньяком послали. Я обратно шел, три яблока ей самых-самых, ну что ни на есть самых крупных сорвал, она даже перепугалась: "Ой, ой, какие, разве такие бывают?" Зыбин взглянул на рабочих. Они слушали и ухмылялись. - Да кто же она такая? - спросил Зыбин ошарашенно. - Откуда? - Вот откуда она! - с удовольствием сказал Митрич. - Откуда - не знаю! Я ведь не прислушивался. Только я вот что понял. Она вроде где-то с вами встречалась. Или вы отдыхали вместе, или куда ездили. - Я? Нет! - сказал Зыбин. - Этого не может быть. - Нет, точно, точно, она вас знает, очень она интересовалась! Говорит: "Он меня теперь не узнает". А он говорит: "Узнает". Потом он сбегал, какие-то ей два черепа принес, козьи, что ли. Скатерть чистая, так он их прямо на нее! Жена ее потом в золе стирала. Потом они на речку вместе пошли... - Он помолчал и добавил: - Руки мыть! Все дружно заржали. - Ну ладно, Митрич, пошли, ты мне поможешь! Пока они там будут... - А красивая, - сказал Митрич, идя за ним. - Полная! Волос желтый, лет двадцать пять, не больше! Прическа! Цепка! Часики! Тучи разошлись, проглянуло солнце, и сразу стало очень жарко. Вообще лето было сухим. Дожди прошли только недавно - редкие, косые, мелкие дожди. Такие, если они пролетят где-нибудь около Москвы или Рязани, называются грибными. Но тут истомленная жаром земля принимала их жадно, раскрыто, всеми холмами и ложбинами предгорий, всеми гектарами бурых кашек и белых колокольчиков, пожухлыми листьями кустарников. Белые парашютики плавали в воздухе - отцвели одуванчики. Нежизненные нежные голубые цикории на высоких, узловатых, крепких и прямых, как веревки, стеблях выгорали и становились розовато-фарфоровыми, белыми, серыми, бесцветными. |
