основе дружбы и сотрудничества с разумными обитателями других миров,

сказал Нанди-Нан, можно победить враждебные силы Космоса. Эту же мысль

высказывали и другие участники Круга.

  Обсуждение проектов освоения Великой Экваториальной пустыни под влиянием

речи Вир-Виана отклонилось в сторону. Многие выступающие, сказав несколько

слов по поводу проектов, начинали возражать Вир-Виану и забирались в дебри

космической философии.

  Всепланетный круг ученых затянулся, и все начали чувствовать усталость.

Наконец, открылись двери и заработали радиально расположенные эскалаторы.

По ним люди спускались вниз. Эскалаторы напоминали многоцветные, шумные,

веселые водопады. В этом людском потоке я потерял из виду Аэнну-Виан.

  Когда мы очутились внизу, под огромным голубым шаром Дворца, Сэнди-Ски

сказал:

  - Приходи через некоторое время в аллею гелиодендронов, там найдешь меня.

  И затерялся в толпе. Меня удивило загадочное поведение друга.

  Ослепительный диск солнца только что скрылся за горизонтом. Наступила

самая чудесная пора на Зургане - вечер с приятным для глаз полусумраком, с

ласкающей прохладой.

  Люди не расходились по домам, и дискуссия, начатая там, в Шаровом Дворце,

не прекращалась. В сущности, Всепланетный Круг послужил лишь началом

обсуждения, и споры словно выплескивались из сиреневого шара наружу,

вспыхивали с новой силой в многочисленных аллеях и парках, прилегающих к

Дворцу.

  Дискуссии разгорелись в каждом доме, в узком семейном кругу, перед

экранами всепланетной связи. Проблемы, затронутые учеными, обсуждала вся

планета. Через несколько дней от населения начнут поступать предложения, и

комиссия всепланетного Круга, проанализировав и обобщив их, выработает

единое мнение планеты по обсуждавшемуся вопросу.

  Я свернул в парк электродендронов. Здесь было особенно многолюдно. Парк

привлекал людей свежим, бодрящим воздухом. Широкие и плотные листья

электродендронов весь день поглощали лучистую энергию могучего светила. А

сейчас, с наступлением темноты, деревья выделяли избыток энергии в виде

электрических разрядов. То и дело раздавался сухой треск, вспыхивали, на

миг озаряя густеющие сумерки, короткие молнии. Это деревья вели между

собой электрическую перестрелку, озонируя воздух.

  Люди шли группами, смеясь и оживленно беседуя. Один только я брел в

одиночестве, невольно ловя обрывки фраз.

  Некоторое время я шел с компанией очень веселых молодых людей, видимо,

впервые присутствовавших на Круге.

  - Вир-Виан не прав,- услышал я голос какого-то юнца.- Наступление на

Экваториальную пустыню - это лишь начало космической борьбы с природой. И

в этой борьбе человечество не изнежится, не захиреет.

  - Вир-Виан хороший ученый, но плохой философ,- смеясь, сказал невысокий

молодой человек.

  - Банальный афоризм,- серьезно возразила ему девушка.- Я бы сказала о

Вир-Виане иначе...

  Но что она сказала бы о Вир-Виане, я так и не услышал. Молодые люди зашли

в ажурную беседку и уселись за круглый стол, на котором в прозрачных

сосудах искрились вина, стояла еда. Многие, проголодавшись, следовали их

примеру. Споры в беседках разгорались с новой силой. Таким образом, вечер

и начало ночи после Круга превращались в своеобразный праздник-дискуссию.

  В аллее гелиодендронов, куда я зашел в надежде отыскать таинственно

исчезнувшего Сэнди-Ски, стояла лирическая тишина. Высокие и густые деревья

накопившуюся за день энергию выделяли бесшумно - свечением. К ночи крупные

цветы гелиодендронов раскрылись и светились, как голубые фонари, привлекая

ночных опыляющих насекомых.