тогда я впервые почувствовал, что, улетая в скором времени в Космос, я

покину, и быть может навсегда, одну из самых прекраснейших планет

Вселенной. Думая о Зургане, я всегда вспоминаю и голубые светящиеся цветы

гелиодендронов, и трепетные тени на дорожке аллеи, и огненную россыпь

звезд, и голос Аэнны...

  Когда Аэнна рассказывала о себе, в ее голосе звучала грусть. Я начал

понимать причины этой грусти. Она любила отца и в то же время не понимала

его, не разделяла его взглядов. Но она не покидала отца. Ведь он был так

одинок, если не считать его помощников по научной работе.

  - Странные они, эти помощники,- говорила Аэнна.- Люди это, безусловно

одаренные. Многие из них участники сегодняшнего Круга. Совсем недавно были

они общительными, находили время беседовать со мной. Часто спорили с

отцом, не соглашались с ним по многим научно-философским вопросам. Дело

доходило до разрыва. Многие собирались уйти, несмотря на то, что в

лаборатории отца проводились какие-то интересные опыты. Какие - я не знаю.

Отец не пускает туда никого, кроме помощников. И вдруг с помощниками

произошли непонятные перемены. Они стали менее общительными. Лишь изредка

вступают со мной в короткий разговор, даже шутят. Но делают это словно по

обязанности, торопятся поскорее скрыться в лаборатории. Работают на отца,

как рабы. И что самое удивительное - никаких споров, никаких разногласий.

Они во всем соглашаются с моим отцом, поддерживают и даже пытаются

развивать дальше его ошибочные, зачастую идеалистические философские

концепции. Отец, конечно, обладает могучим интеллектом и сильной волей. Но

впасть в полное духовное порабощение - это уже слишком, в этом что-то

непонятное. Я сама стала избегать встреч с помощниками. Особенно я боялась

одного типа, который используется отцом на самых черновых работах. Он мне

внушал просто отвращение. Причину своего отвращения я поняла недавно,

когда услышала от отца, что этот тип совсем даже не человек...

  На этом мой сон оборвался. Сильным толчком я был выброшен из постели.

Таблетки приятных сновидений тогда хороши, когда вокруг все спокойно. Но с

кораблем творилось что-то неладное. Последние слова Аэнны прозвучали в

моем мозгу, когда я уже летел в воздухе. Больно ударившись плечом об угол

клавишного столика, проснулся на полу каюты.

  Корабль резко, рывками бросало из стороны в сторону. Я беспомощно катался

по каюте, отскакивая от стен, как мяч. Наконец, я уцепился за ножку

клавишного столика и взглянул на тревожно мигавший аварийный сигнал. Две

красные вспышки и одна белая... Метеоритная опасность!..

  Я живо представил, словно со стороны, картину судорожных движений нашего

звездолета в космическом пространстве. Корабль, очевидно, попал в

метеоритную тучу и то ускорял полет, то замедлял его, лавировал, избегая

грозной встречи с крупными метеоритами. Мелкие обломки барабанили по

сверхпрочной обшивке корпуса, не причиняя ему особого вреда. Корабль

напоминал сейчас огромный грохочущий колокол, по которому с чудовищной

силой били тысячи молотов.

  Скорее в рубку управления! Надо немедленно найти ближайшую границу

метеоритного облака и вырваться из него.

  Держась за столик, я поднялся и бросился к двери. Неудача! Крутой поворот

корабля - и я снова катался по полу. Ползком я все же добрался до двери.

Нажал кнопку, и дверь автоматически открылась. В узком коридоре мне было

уже легче. Упираясь руками в стены, я дошел до лестницы и уцепился за

перила. Поднялся в кают-компанию. Наполненная грохотом темнота

кают-компании изредка прерывалась кровавыми вспышками аварийной лампочки.

Резкий удар - и лампочка погасла.