|
-- Вот как? А умнее темы вы не нашли? Реомюр и Цельсий -- злостные враги мира христианского, а их градусники -- чтобы дьявола тешить. По-моему, -- решила Мария-Терезия, -- тут и говоритьто нечего: холодно -- так знобит, а жарко -- так потеешь. Иди в кабинет. А ты, Франц, останься, -- велела она мужу. -- И передай от меня своей княгине Ауэрспейг, что у нее шея как у цапли. При такой тонкой шее не нужно даже топора -- все быстро делается садовым ножиком, каким обрезают на дереве лишние ветки... В кабинете она сказала Кауницу, что молилась и плакала уже достаточно: теперь, наученная опытом борьбы с Пруссией, она забудет обо всем, что находится на севере, -- ее внимание отныне приковано к Буковине, Сербии, Галиции и Болгарии: -- Дунайское устье должно быть нашим, и через Дунай мы вплывем сразу в Черное море... Кауниц ловко увел ее мысли в сторону Польши. -- Римская империя, -- доказывал он, -- не может допустить, чтобы поляки избрали королем... поляка. На что же существуем мы, немцы? Великое несчастье, что умер наш друг Август Третий и вслед за тем умер его сын... простите, я забыл, отчего он умер. -- Зато я помню! Продолжай, канцлер. Кауниц продолжал: Россия постепенно втягивается в наступательную политику. Екатерина пушками выбила из Митавы саксонского принца Карла, укрепив в Курляндни престол своего вассала герцога Бирона; Петербург дерзко насмехается над претензиями Дрездена к занятию польского престола, а патриоты Речи Посполитой слезно взывают к ее милосердию -- просят военной помощи. Мария-Терезия изучила свою секретную бухгалтерию: -- На производство скандала в Польше у меня есть не больше ста тысяч гульденов. Ты же сам знаешь, что на такие денежки можно купить лишь таратайку для метрессы Радзивилла. А без десяти миллионов (!) в польские дрязги нам лучше не соваться. -- Но патриоты польские просят от нас интервенции! Матрона затрясла мощной грудью и плечами: -- Ты разве не видишь, что я дрожу, как венгерская цыганка на морозе, при одном лишь слове "Пруссия"! Откуда мы с тобой знаем: может, Фридрих давно заключил альянс с Петербургом? Я уже оплакала над гробами предков потерю любимой Силезии, а ты, канцлер, толкаешь меня в новую войну. Да случись такая -- и разбойник Фриц отберет у меня даже Богемию... На все уговоры отвечала резко: нет, нет, нет! Тогда Кауниц развернулся в сторону Версаля: давление австрийской политики приведет к нажиму Франции на султана турецкого, а султан пускай давит на Россию. Еще со времен кардинала Ришелье Франция привыкла ослаблять Россию ударами в ее подвздошину -- со стороны ногайских степей; руками крымских татар Версаль строил свою высокомерную политику. Турецкий султан Мустафа III жил превосходно. |
