|
.. прощай! Зато хоть смерть была громкая, ажио Господь Бог на небесах вздрогнул... Потеря брата ожесточила его. Он геройски вывел "Трех иерархов" на линию огня, повелев Грсйгу отдать шпринг (мертвый якорь), и "Три иерарха" били в турецкие корабли до тех пор, пока они не превращались в пылающие развалины... Был тот решающий момент боя, когда люди уже не нуждались в приказах: каждый давно поставил крест на своей жизни и знал лишь одно -- сражаться! Неистовое бешенство русских, которые вставали на шпринг, выражая этим абсолютное презрение к смерти, настолько ошеломило турок, что они хаотично побежали в сторону близкой Чесменской бухты и укрылись в ней на ночь. Притихло. На кораблях русской эскадры догорали пожары, плотники уже заделывали пробоины, боцманы разносили по мачтам новые паруса, на шканцах отпевали мертвых. Александр Иванович Круз отыскал матросов, вытащивших его из воды: -- Ребята, кто меня по башке веслом потчевал? Молчали. Что ни говори, а дело подсудное. -- Не бойтесь. Я не зла вам -- я добра желаю. -- Я, -- отозвался старый матрос с серьгою в ухе. Круз подарил ему сто рублей: -- Вот спасибо тебе! Ты меня один раз ударил, но хорошо... Вы знайте сами и другим скажите: отныне капитан первого ранга Круз до самой смерти своей ни одного матроса пальцем не тронет... Алехан Орлов, весь закопченный, как вобла, оборванный, обгорелый, спустился в буфет корабля и невольно вскрикнул: -- Федька! Никак, ты? А что делаешь? -- Яишню жарю. Тебе, брат, тоже сготовить? Юрий Долгорукий запечатлел эту сцену: "Нашли Федора Орлова-в руке шпага, в другой ложка с яичницей, адмирала же-с превеликим образом на груди и с большой дозой водки в руках". Выпив водку залпом, Спиридов указал эскадре спускаться по ветру; он умело расположил брандвахту, запирая флот Гасан-бея в Чесменской бухте. Вечером созвали флагманский совет. Прихлебывая из кубка черное, как деготь, кипрское вино, Алехан сказал: -- Вот, держу знамя Гасан-бея, которое из зубов убитого матроса выдернули, но имя героя осталось безвестно. Вместе с нашим "Евстафием" улетели под облака шестьсот чистых моряцких душенек. Число наших залпов было огромно. Однако запасов крюйт-камер хватит, чтобы еще один решающий бой выдержать... Не стану осуждать контр-адмирала Эльфинстона арьергард которого в сражении участия не принимал! Сообща решили: флот турецкий в Чесме вконец разорить, чтоб и духу его в Архипелаге не было, а действовать противу Гасан-бея брандерами и брандскугелями (зажигательными). Алехан окликнул Ганнибала: -- Иван Абрамыч, тебе брандеры изготовить. -- Есть. -- Самуил Карлыч, тебе брандерами управлять. -- Иес, сэр, -- отвечал Грейг (исполнительный). Он спешно подготовил четырех офицеров-добровольцев, и Орлов каждого из четырех расцеловал: -- Хоть один из вас, ребята, живым останьтесь... Ночью турецкие корабли, укрывшиеся в глубине Чесмы, обкладывали навесным огнем. |
