|
.. Одни книжки за собою таскаешь! А на што тебе их столько-то? Купил бы одну -- и читай на здоровье. Ведь любую раскрой -- во всех буковки одинаковы. А ведь все оне, чай, гривен пять стоят. На эти б денежки лучше бы сахарком меня побаловал. -- На меду живя, кто же сахару просит?.. Дарья Васильевна малость притихла, когда сведала от сыночка, что карьер у него вполне исправный -- уже в генералы вышел. -- Сколь же ты нонеча денег от казны забираешь? -- Откуда деньги? В долгу -- как в шелку. -- На что ж доходы твои, сынок, убегают? -- На разное. Одеколоны много денег берут. -- Избаловался ты, как я погляжу. Батюшка твой причуд этих не заводил. Вот уж скромник-то был, диколонов твоих и не нюхивал. Едино водочкой да наливочками душеньку безгрешную тешил! Потемкин оправдывался, что с тех пор, как глаза лишился, у него головные боли бывают, и тут одеколон кстати: -- Голову им поливаю. Полью разок -- бутылочки нету. -- К дохтуру сходи, -- посоветовала маменька. -- А ну их всех... -- отвечал Потемкин. С опросу маменьки узнал он, что две сестрицы уже лежат на сельских погостах, упокоились навеки в бездетности. Пелагсюшка с Марьей за мужьями по разным службам таскаются, первая-то -- за Высоцким, что уже бригадир, а вторая -- за Самойловым, у них теперь сын взрослый и доченьки -- Сашка да Катенька. -- Повидать бы кого, -- сказал Потемкин. -- От генеральского визита кто же откажется?.. Энгельгардты жили неподалеку в именьишке своем, едва сводя концы с концами. Сестрица Алена в замужестве была удачлива, ее Васенька Энгельгардт парень был добрый, веселый, а потомство у них -- один только мальчик, остальные все девки. Григорий Александрович даже растерялся, когда в сенях окружили его разом шестеро племянниц, резвых замарашек. -- Ох, не запомнить вас: Санька, Варька, Катя... а ты кто? -- Танька я, -- пропищала самая младшенькая. Он взял ее на руки, на нем повисли и остальные: -- Дядечка приехал... генерал кривенький! Уррра-а... А племянник, сидя на полу, усердно стучал в игрушечный барабанчик. Васенька с Аленой пошушукались, стали таскать с кухни что Бог послал. Сестра, радостно обомлевшая, суетилась: -- Уж не взыщи, Гриша, мы скудненько живем, по-деревенски. -- Не старайся, -- говорил Потемкин. -- Я не балован... Сначала пили липец, потом Алена подала варенуху (мед, разваренный с фруктами и корицей). Племянницы стали тут танцевать перед дядюшкой, игриво распевая свежими голосочками: Та скажи, моя прекрасна, Что я должен ожидать? Неизвестность мне ужасна, Заставляет трепетать. Шурин, подливая Потемкину до краев, жаловался: -- Драть бы их всех, да рук не хватает. Одну схватишь, выпорешь -- глядь, другая кота за хвост тащит. Я-за ней. А тут третья уголь из печи взяла, всем младшим усы рисует... Морока мне с девками! Хоть бы росли скорее -- всех по гарнизонам раздам! Племянницы плыли на цыпочках, румяные, счастливые: Иль я тем тебя прогневал, Раскрасавушка моя, Что рабом себя соделал Красы вечной твоея?. |
