|
.. Настала ночь, во рвах густела вода, к палисадам янычары привязали турецких овчарок -- лютейших в злобе, с клыками волчьими. Собаки всю ночь лаяли. В три часа ночи офицеры двинули свои колонны вперед. Войска устремились к Измаилу, неся на себе горы ломкого фашинника, штурмовые лестницы, доски, топоры, веревки и крючья. Турки были настороже, их артиллерия застилала картечью пространство перед крепостью; это не остановило войск российских. В грохоте стрельбы слышались резкие скрипящие звуки -- егеря руками раздирали палисады из досок и бревен. Начиналось первое для Суворова сражение, в котором он лично не принимал участия, руководя битвою с ближнего пригорка... Свите своей он напомнил: -- Велик человек, кто первым взойдет на стены! Длины лестниц иногда не хватало, их наскоро связывали, чтобы колеблющейся верхушкой дотянуться до фаса крепости, над гребнем которого свисали орущие рожи янычар, лезвия ятаганов и стволы ружей, фыркающих свинцом и пламенем -- прямо в тебя! Вот и лезь, солдат, если жизнь не дорога тебе... Лезли! Турки отталкивали хрупкие сооружения от стен, лестницы, облепленные гроздьями повисших на них людей, срывались в пропасть. Где не хватало лестниц, карабкались, как ящерицы, по стенам валов, втыкая в пролезли, втыкали мерзлую землю штыки, подтягивались выше на крючьях и -- лезли, лезли... Смерть или победа! Офицеры шли первыми, а там, где их убивали всех, офицеров заменяли полковые священники: -- Православные, с Божьей помощью... жми! Ветераны обадривали молодых: -- Не раззевайся, орлы! Все будет наше... От дыма у Суворова стали болеть глаза, напряженные во внимании к битве. Кто-то прокричал ему в самое ухо: -- Взошли! Глядите, вот он-первый... Леонтий Яковлевич Неклюдов -- майор по чину первым форсировал ров, первый приставил лестницу, первым взошел по ней на верх крепостной стены, первым водрузил на ней знамя и получил в награду за подвиг 18 ран-пулями и штыками. -- Убит, -- сказал Суворов, опуская трубу оптическую. Он видел, как янычары затаптывали Неклюдова ногами, словно хотели размазать дерзкого по своей стене. [41] Но майор Неклюдов свой долг исполнил: за ним уже взбирались другие, и на плоскости Измаила, высветленной пожаром, как театральная сцена, началась сеча, вниз полетели мертвые турки. А со стороны Дуная подходили галеры, выбрасывая на берег нестройные, но дружные ватаги черноморцев и запорожцев, кидавшихся на штурм столь беззаботно и весело, будто за праздничные столы... Треугольник Измаила все плотнее опоясывала жаркая дуга беспримерной битвы! Голенищеву-Кутузову выпало едва ли не самое кровавое дело. В Килийских воротах он принял на себя последний удар последних Гиреев -- ханов и султанов, которые в Измаиле отстаивали свое право на бахчисарайский престол, на возрождение Крымского ханства. |
