|
.. мне, по моей жизни, много денег надо... Фома слушал ее, улыбался и вздрагивал от близости ее тела. В уши ему лез какой-то надтреснутый и скучный голос Званцева: -- Я не могу понять красот этой прославленной русской песни... Что в ней? Волчий вой, голодное что-то, дикое... Э... это собачьи немощи... Нет веселья, нет шика... Вы послушайте, что и как поет француз! Или -- итальянец... -- Позвольте, Иван Николаевич... -- возмущенно кричал Ухтищев. -- Я должен с этим согласиться -- русская песня однообразна и тускла... -- прихлебывая вино, говорил человек с бакенбардами. Заходило солнце. Опускаясь где-то далеко, в луговой стороне, оно бросило на темную, холодную воду розоватые и золотые пятна. Фома смотрел на игру солнечных лучей, следил, как трепетно они переливались по гладкой равнине вод, и, ловя ухом отрывки разговора, представлял себе слова роем темных мотыльков, суетливо носившихся в воздухе. Саша, положив голову на плечо ему, тихо говорила прямо в ухо ему слова, от которых он краснел и смущался, они возбуждали в нем желание обнять эту женщину и целовать ее без счета и устали. Кроме нее -- никто не интересовал его из людей, собравшихся тут. Званцев же и барин были противны ему... -- Ты чего глазеешь, а? -- услышал он строгий возглас Ухтищева. Ухтищев кричал на мужика. Тот сдернул с головы картуз, хлопнул им себя по колену и, улыбаясь, отвечал: -- Я -- барыню послушать подошел... -- Хорошо поет? -- Что и говорить! -- с восхищением оглядывая Сашу, сказал мужик. -- Бо-ольшая сила голосу в грудях у них! Его слова вызвали смех дам и двусмысленные речи мужчин. Саша спросила мужика: -- Ты -- поешь? -- Как мы поем! -- махнул он рукой. -- Какие песни знаешь?.. -- Да всякие... я петь люблю... -- И он виновато усмехнулся. -- Давай споем со мной. -- Куда нам! Разве вы мне -- пара? -- Ну, запевай! -- Как это весело! -- воскликнул Званцев, сморщив лицо. -- Если вам скучно -- утопитесь!.. -- сказала Саша, сердито сверкнув на него глазами. -- Нет, холодна вода... -- ответил Званцев, ежась под ее взглядом. -- А уж пора вам! И воды много теперь, не всю бы вы испортили ее гнилым вашим телом... -- Фи, как остроумно! -- воскликнул юноша и с презрением добавил: -- В России даже кокотки грубы... Он обращался к своему соседу, тот ответил ему пьяной улыбкой. Ухтищев тоже был пьян. Посоловевшими глазами глядя в лицо своей дамы, он что-то бормотал. Дама с птичьим лицом клевала конфеты, держа коробку под носом у себя. Павленька ушла на край плота и, стоя там, кидала в воду корки апельсина. -- Никогда я не участвовал в такой нелепой прогулке, -- жалобно говорил Званцев соседу. |
