|
Далекий горный берег был ласково окутан синеватой дымкой мглы, там блестели, как большие звезды, кресты церквей. У горного берега река была оживлена -- сновали пароходы, шум их доносился тяжким вздохом сюда, в луга, где тихое течение волн наполняло воздух звуками мягкими. Огромные баржи тянулись там одна за другой против течения, -- точно свиньи чудовищных объемов взрывали гладь реки. Черный дым тяжелыми порывами лез из труб пароходов и медленно таял в свежем воздухе. Порой гудел свисток -- как будто злилось и ревело большое животное, ожесточенное трудом. В лугах было тихо, спокойно. Одинокие деревья, затопленные разливом, уже покрывались ярко-зелеными блестками листвы. Скрывая их стволы и отразив вершины, вода сделала их шарообразными, и казалось, что при малейшем дуновенье ветра они поплывут, причудливо красивые, по зеркальному лону реки... Рыжая женщина, задумчиво глядя вдаль, тихо и грустно запела: Вдоль по Волге ре-ке Легка лодка плы-э-веот... Брюнетка, презрительно прищурив свои большие, строгие глаза, сказала, не глядя на нее: -- Нам и без этого скучно... -- Не тронь, пусть поет! -- добродушно попросил Фома, заглядывая в лицо своей дамы. Он был бледен, в глазах его вспыхивали какие-то искорки, по лицу блуждала улыбка, неясная и ленивая. -- Давайте хором петь!.. -- предложил господин с бакенбардами. -- Нет, пускай вот они две споют! -- оживленно воскликнул Ухтищев. -- Вера, спой эту, -- знаешь? "На заре пойду..." Павленька, спойте! Хохотунья взглянула на брюнетку и почтительно спросила ее: -- Можно спеть, Саша? -- Я сама буду петь! -- заявила подруга Фомы и, обратившись к даме с птичьим лицом, приказала ей: -- Васса, пой! Та тотчас погладила рукой горло и уставилась круглыми глазами в лицо сестры. Саша встала на ноги, оперлась рукой о стол и, подняв голову, сильным, почти мужским голосом певуче заговорила: Хорошо-о тому на свете жить, У кого нету заботушки, В ретивом сердце зазнобушки! Ее сестра качнула головой и протяжно, жалобно, высоким контральто застонала: Эх-у-ме-ня-у-кра-сно-й-де-еви-цы... Сверкая глазами на сестру, Саша низкими нотами сказала: Как былинка, сердце высохло-о-о! Два голоса обнялись и поплыли над водой красивым, сочным, дрожащим от избытка силы звуком. Один жаловался на нестерпимую боль сердца и, упиваясь ядом жалобы своей, -- рыдал скорбно, слезами заливая огонь своих мучений. Другой -- низкий и мужественный -- могуче тек в воздухе, полный чувства обиды. Ясно выговаривая слова, он изливался густою струей, и от каждого слова веяло местью. Уж я ему это выплачу... -- жалобно пела Васса, закрыв глаза. |
