|
.. И отсутствие сознания в этой полусонной жизни кладет на весь красивый простор ее тени грусти. Покорное терпение, молчаливое ожидание чего-то более живого слышатся даже в крике кукушки, прилетающем по ветру с берега на реку... Заунывные песни точно просят о помощи... Порой в них звучит удаль отчаяния... Река отвечает песням вздохами. И задумчиво качаются вершины деревьев... Тишина... Целые дни Фома проводил на капитанском мостике рядом с отцом. Молча, широко раскрытыми глазами смотрел он на бесконечную панораму берегов, и ему казалось, что он движется по широкой серебряной тропе в те чудесные царства, где живут чародеи и богатыри сказок. Порой он начинал расспрашивать отца о том, что видел. Игнат охотно и подробно отвечал ему, но мальчику не нравились ответы: ничего интересного и понятного ему не было в них, и не слышал он того, что желал бы услышать. Однажды он со вздохом заявил отцу: -- Тетя Анфиса знает лучше тебя... -- Что она знает? -- спросил Игнат, усмехаясь. -- Все, -- убежденно ответил мальчик. Чудесные царства не являлись пред ним. Но часто на берегах реки являлись города, совершенно такие же, как и тот, в котором жил Фома. Одни из них были побольше, другие -- поменьше, но и люди, и дома, и церкви -- все в них было такое же, как в своем городе. Фома осматривал их с отцом, оставался недоволен ими и возвращался на пароход хмурый, усталый. -- Вот завтра приедем в Астрахань... -- сказал однажды Игнат. -- А она -- такая же, как все? -- Ну, известно!.. А то -- какая же? -- А за ней что? -- Море... Каспийское море называется. -- А что в нем есть? -- Рыба, чудак! Что может в воде быть? -- Город-от Китеж в воде стоит... -- То -- другое дело! То -- Китеж... В нем -- одни праведники жили. -- А в море праведные города не бывают? -- Не бывают... -- сказал Игнат и, помолчав, прибавил: -- Вода морская -- горькая, пить ее нельзя.,, -- А за морем опять земля будет? -- Известно! Море-то должно же края иметь. Оно -- как чашка... -- И опять города там? -- И опять города, -- а как же? Только там уж не наша земля будет, а персидская... Видал персияшек, которые вот на ярмарке-то -- шептала', урюк, фисташка? -- Видал, -- ответил Фома и задумался. Однажды он спросил отца: -- Много еще земли-то? -- Земли, брат, -- о-очень много! -- А на ней все одинаковое? -- То есть что? -- Города и все... -- Ну, конечно... Все одинаково... После многих таких разговоров мальчик стал реже, не так упорно смотреть вдаль вопрошающим взглядом черных глаз... Команда парохода любила его, и он любил этих славных ребят, коричневых от солнца и ветра, весело шутивших с ним. |
