|
.. -- Вы, там! Ежов -- опять ты разговариваешь? -- крикнул учитель. Ежов вскочил на ноги и бойко сказал: -- Это не я, Иван Андреич, -- это Гордеев! -- Оба они шепчутся, -- невозмутимо объявил Смолин. Жалобно сморщив лицо и смешно шлепая своей большой губой, учитель пожурил всех их, но его выговор не помешал Ежову тотчас же снова зашептать: -- Ладно, Смолин! Я тебе припомню за ябеду... -- А ты зачем сваливаешь на новенького? -- не поворачивая к ним головы, тихо спрашивал Смолин. -- Ладно, ладно! -- шипел Ежов. Фома молчал, искоса поглядывая на юркого соседа, который одновременно и нравился ему и возбуждал в нем желание отодвинуться от него подальше. Во время перемены он узнал от Ежова, что Смолин -- тоже богатый, сын кожевенного заводчика, а сам Ежов -- сын сторожа из казенной палаты, бедняк. Это было ясно по костюму бойкого мальчика, сшитому из серой бумазеи, украшенному заплатами на коленях и локтях, по его бледному, голодному лицу, по всей маленькой, угловатой и костлявой фигуре. Говорил Ежов металлическим альтом, поясняя свою речь гримасами и жестами, и часто употреблял в речи свои слова, значение которых было известно только ему одному. -- Мы с тобой будем товарищи, -- объявил он Фоме. -- А ты зачем давеча учителю на меня пожаловался? -- напомнил ему Гордеев, подозрительно косясь на него. -- Вот! Что тебе? Ты новенький и богатый, -- с богатых учитель-то не взыскивает... А я -- бедный объедон, меня он не любит, потому что я озорничаю и никакого подарка не приносил ему... Кабы я плохо учился -- он бы давно уж выключил меня. Ты знаешь -- я отсюда в гимназию уйду... Кончу второй класс и уйду... Меня уж тут один студент приготовляет... Там я так буду учиться -- только держись! А у вас лошадей сколько? -- Три... Зачем тебе много учиться? -- спросил Фома. -- Потому что -- я бедный... Бедным нужно много учиться, от этого они тоже богатыми станут, -- в доктора пойдут, в чиновники, в офицеры... Я тоже буду звякарем... сабля на боку, шпоры на ногах -- дрынь, дрынь! А ты чем будешь? -- Н-не знаю!.. -- задумчиво сказал Фома, разглядывая товарища. -- Тебе ничем не надо быть... А голубей ты любишь? -- Люблю... -- Какой ты фуфлыга! У-у! О-о! -- передразнивал Ежов медленную речь Фомы. -- Сколько у тебя голубей? -- У меня нет... -- Эх ты! Богатый, а не завел голубей... У меня и то три есть, -- скобарь один, да голубка пегая, да турман... Кабы у меня отец был богатый, -- я бы сто голубей завел и все бы гонял целый день. И у Смолина есть голуби -- хорошие! Четырнадцать, -- турмана-то он мне подарил. Только -- все-таки он жадный... Все богатые -- жадные! А ты тоже -- жадный? -- Н...не знаю, -- нерешительно сказал Фома. |
