|
-- Говорит она по-своему... красива как, господи! И такая маленькая... как ребенок... -- Что же у вас вышло? -- спросила Любовь. Фома вместе со стулом подвинулся к ней и, наклонившись, зачем-то понизив голос, стал рассказывать. Он говорил, и по мере того, как вспоминал слова, сказанные им Медынской, у него воскресали и чувства, вызывавшие эти слова. -- Я ей: "Эх ты! Играла ты со мной -- зачем?" -- гневно и с упреком говорил он. А Люба, с румянцем оживления на щеках, одобрительно кивая головой, поощряла его: -- Вот -- хорошо! Ну, а она? -- Молчит! -- тоскливо сказал Фома, передергивая плечами. -- То есть она говорила... да что в том? Он махнул рукой и замолчал. Люба, играя своей косой, тоже молчала. Самовар потух уже. А тьма в комнате все сгущалась, в окна смотрело что-то мутное. -- Зажгла бы ты огонь!.. -- предложил Фома. -- Какие мы с тобой оба несчастные... -- сказала Люба и вздохнула. Фоме не понравилось это. -- Я -- не несчастный... -- твердо возразил он. -- Я просто не привык еще жить... -- Человек, который не знает, что он сделает завтра, -- несчастный! -- с грустью говорила Люба. -- Я -- не знаю. И ты тоже... У меня сердце никогда не бывает спокойно -- все дрожит в нем какое-то желание... -- Это и у меня есть, -- сказал Фома. -- Эх!.. Надо однако идти в клуб... -- Не уходи... -- попросила Люба. -- Надо, там ждет меня один... Прощай! -- До свиданья! -- Она протянула ему руку и печально посмотрела в глаза его. -- Спать ляжешь? -- спросил Фома, крепко пожимая ее руку. -- Почитаю немножко... -- Ты к этому -- как пьяница к водке... -- с сожалением сказал он. -- Что же есть лучше? Идя по улице, он взглянул на окна дома и в одном из них увидал лицо Любы, такое же неясное, как все, что говорила девушка, как ее желания. Фома кивнул ей головой и подумал: "Тоже заплуталась, как и та..." При этом воспоминании он тряхнул головой, как бы желая спугнуть мысль о Медынской, и ускорил шаги. Холодный, бодрящий ветер порывисто метался в улице, гоняя сор, бросая пыль в лицо прохожих. Во тьме торопливо шагали какие-то люди. Фома морщился от пыли, щурил глаза и думал: "Ежели теперь встретится мне женщина -- значит, Софья Павловна встретит меня ласково, по-старому... Завтра пойду к ней... А ежели мужчина -- не пойду завтра, -- погожу еще..." Встретилась ему собака, и это так раздражило его, что ему захотелось ткнуть палкой собаку... А в буфете клуба его встретил веселый Ухтищев. Он, стоя около двери, беседовал с каким-то толстым и усатым человеком, но, увидав Гордеева, пошел к нему навстречу, улыбаясь и говоря: -- Здравствуйте, скромный миллионщик! Он нравился Фоме за свой веселый нрав, и Фома всегда встречал его с удовольствием. |
