|
166
Счастливый сон: средь вин сухих, с друзьями в прениях бесплодных за неименьем дел своих толкую о международных.
167
Нас продают и покупают, всмотреться если — задарма: то в лести густо искупают, то за обильные корма. И мы торгуемся надменно, давясь то славой, то рублем, а все, что истинно бесценно, мы только даром отдаем.
168
Чтоб хоть на миг унять свое любви желание шальное, мужик посмеет сделать все, а баба — только остальное.
169
Как безумец, я прожил свой день, я хрипел, мельтешил, заикался; я спешил обогнать свою тень и не раз об нее спотыкался.
170
Со всеми свой и внешностью как все, я чувствую, не в силах измениться, что я чужая спица в колесе, которое не нужно колеснице.
171
Беды и горечи микробы витают здесь вокруг и рядом; тюрьма — такой источник злобы, что всю страну питает ядом.
172
Про все, в чем убежден я был заочно, в тюрьме поет неслышимая скрипка: все мертвое незыблемо и прочно, живое — и колеблемо, и зыбко.
173
Забавно слушать спор интеллигентов в прокуренной застольной духоте, всегда у них идей и аргументов чуть больше, чем потребно правоте.
174
Без удержу нас тянет на огонь, а там уже, в тюрьме или в больнице, с любовью снится женская ладонь, молившая тебя остановиться.
175
Как жаль, что из-за гонора и лени и холода, гордыней подогретого, мы часто не вставали на колени и женшину теряли из-за этого.
176
Ростки решетчатого семени кошмарны цепкостью и прочностью, тюрьма снаружи — дело времени, тюрьма внутри — страшна бессрочностью.
177
В тюрьме я понял: Божий глас во мне звучал зимой и летом: налей и выпей, много раз ты вспомнишь с радостью об этом.
178
Чума, холера, оспа, тиф, повальный голод, мор детей... Какой невинный был мотив у прежних массовых смертей.
179
Ругая суету и кутерьму и скорости тугое напряжение, я молча вспоминаю про тюрьму и жизнь благословляю за движение.
180
В России мы сплоченней и дружней совсем не от особенной закалки, а просто мы друг другу здесь нужней, чтоб выжить в этой соковыжималке. |
