Лакомка тихо смеётся над чем-то, обнимается крепче. Да и я тоже расслабляюсь. Всё подождёт. Все равно неудавшиеся диверсанты облажались, а Владислав Владимирович вместе с моей гвардией ведет расследование;

Но под утро что-то меня настораживает. Близкое присутствие чужих разумов, а также тихий звук за дверью. Шаги. Затем медленный, осторожный скрежет — кто-то явно пытается открыть замок. Полностью просыпаюсь и, бесшумно встав, направляюсь к двери. Пусть уж войдут нормально, зачем мучиться с неподатливым замком? Всё-таки я человек гостеприимный.

Я медленно поворачиваю замок, стараясь не разбудить Лакомку, и осторожно приоткрываю дверь. В коридоре стоят двое греков-громил. Их взгляды, полные недоумения, впиваются в меня. Похоже, ожидали кого-то другого. Может, пожилую пару, которая так ярко запомнилась консьержке.

Один из громил едва не вскрикивает от неожиданности, но я выпускаю ментальный импульс. Он захлопывает рот и молча хлопает глазами, как рыба.

Я улыбаюсь и приветливо обращаюсь к ним по мыслеречи:

— Тише, господа, не стоит будить мою беременную жену. Вам лучше освежиться. Море ведь совсем рядом. Давайте, я вас провожу.

Подчинив их разум, я разворачиваюсь и бесшумно направляюсь к ресепшену, отправив вперед двух зомбированных телохранителей. Консьержка за стойкой замечает нас и сначала замирает, затем её лицо становится белым, как мел.

Остановившись у административной стойки, я ненадолго задерживаюсь. Наклоняясь к сударыне, спокойно говорю:

— Ваши работники ошиблись номером. Я предложил им проветриться и охладиться в море. Вам, кстати, тоже не помешает прогулка после такой напряжённой смены.

Используя технику контроля, я заставляю консьержку последовать за своими подельниками. Но, в отличие от взломщиков, ей не предстоит путь в один конец. Она всего лишь станет молчаливым свидетелем купания своих друзей. Один из громил толкнёт другого за обрыв, а тот, уже предварительно схватив первого, утянет первого за собой. Оба исчезнут за краем, их падение прервётся лишь глухим ударом о камни.

Консьержка не отведёт глаз — не потому, что хочет смотреть, а потому, что ментальная закладка не позволит ей отвернуться. Этот момент запишется в её памяти, как предостережение: никогда не трогай невинных людей, а то вдруг один из них окажется телепатом.

На этой ноте иду досыпать сон.

Утром я просыпаюсь в отличном настроении, а Лакомка, потягиваясь, напоминает ленивую кошку, блаженно растянувшуюся на солнце. О ночных событиях она, разумеется, ничего не знает, и я не собираюсь загружать её голову лишними деталями. Мы быстро умываемся, собираем вещи и направляемся в управу для оформления документов. По дороге покупаем Лакомке косынку, чтобы спрятать ушки.

В кабинете секретаря я уверенно излагаю легенду:

— Понимаете, мистер, случилась катастрофа. Мы плыли на мой прогулочной яхте, когда она потерпела крушение. Нам срочно нужен пропуск в Константинополь, чтобы улететь домой в родной Лондон.

Секретарь растерянно хлопает глазами:

— Яхта? Крушение? А вы, получается…

— Смит, — спокойно представляюсь, — лорд Джон Смит, подданный Британии. Вот мои документы.

Я подаю поддельные бумаги, которые заранее подготовили в Охранке и передали Светке. Свои настоящие имена лучше не светить по понятным причинам.

Затем я указываю на Лакомку:

— А это моя супруга, леди Гага Смит.

Секретарь удивлённо моргает. Серьёзность ситуации и особый статус Антиохии, как видно, не позволяют ему обойтись без подробного опроса. Он, оправившись от замешательства, уточняет с надменной учтивостью:

— Понимаете, лорд Смит, Антиохия — это город с особым режимом. Иностранцы могут быть допущены сюда только по специальным пропускам. Прежде чем я смогу оформить что-либо, мне нужно провести проверку и задать вам несколько вопросов.