Добрую минуту мы сидели молча, созерцая красоту, в то время как вокруг нас звучала эзотерическая музыка кофейни, гудели автоматы, готовившие капуччино, и непризнанные писатели, вдыхая кофейный аромат, строчили романы, которые, может быть, когда‑нибудь будут изданы. Блаженное созерцание сблизило нас так, что я ощутил себя прощенным за то, что, можно сказать, похитил шнурочную идею Джен. Ведь с нее начался наш путь к этим волшебным, может быть, подпольным, а может, нет, кроссовкам, а значит, дело того стоило.

Наконец мы оторвались друг от друга, моргая и задыхаясь, как будто между нами был поцелуй, а не экран сотового телефона.

– Когда она сделала этот снимок? – спросила Джен.

Я проверил память камеры.

– Вчера. За пару часов до тестирования.

– Такое впечатление, будто обувка стояла на письменном столе.

– Я думаю, в ее офисе.

Кроссовка стояла на плоской поверхности, вокруг разбросаны бумаги. Больше всего смахивает на рабочий стол Мэнди в офисе клиента.

– Это значит… А что это значит?

– Меня спрашиваешь? Может, посмотрим последнюю картинку?

Она жадно смотрела на экран еще секунду, прежде чем кивнуть. Я кликнул.

На этом кадре толком не запечатлелось ничего. Или, наоборот, нечто ужасное.

Размытые тени, пятна, в одном углу яркая полоса света, похожая на резаную рану. То ли это случайный снимок, сделанный в кармане Мэнди, – такое случается, если кнопки не заблокированы, телефон от непреднамеренного нажатия может куда‑нибудь позвонить или послать сообщение, а может и камера сработать. Может быть, когда на Мэнди напали, похитили или… хуже, она попыталась незаметно зафиксировать происходящее, а потом выбросила телефон в надежде, что кто‑нибудь его найдет.

Найти мы его нашли, а дальше‑то что? Толковых мыслей у меня как‑то не возникало.

– Постой. – Джен подвела мою руку с телефоном ближе к своему лицу, так, что экран оказался У самого ее глаза. – Кажется, здесь лицо…

Она отвернулась, покачав головой.

– Может быть. Попробуй ты.

Я присмотрелся поближе. Нуда, если напрячь зрение, вся эта абстрактная круговерть линий, разводов и пятен вроде бы складывалась во что‑то узнаваемое. Если постепенно прокрутить все это в мозгу, может быть, она и в лицо сложится. Только вот башка моя уже начинала раскалываться от натуги.

Я проверил хронологию.

– Этот снимок был сделан примерно час назад.

– Чуть раньше одиннадцати? Примерно в это время пришла я.

– Но ты ничего не видела?

Джен покачала головой и снова уставилась на крохотный экран.

– Но ведь эти снимки можно загнать в компьютер, верно? Может быть, есть такая программа, которая сделает их четче?

Я кивнул.

– У меня есть одна знакомая. Спец по визуальным эффектам.

– А как насчет копов, Хантер?

Я глубоко вздохнул. Лекса жила всего в двух кварталах отсюда. Это не займет много времени.

– Они подождут.

Глава восьмая

– Придется снять обувь, – сказал я Джен перед дверью Лексы.

– Ладно. Она что, сдвинута на дзен‑буддизме?

– Нет, на чистоте.

Лекса Леголт ежедневно чистила свою квартиру с помощью маленького реактивного пылесоса, содержа ее в стерильности, как биолабораторию. У меня всегда возникало ощущение, что ей следовало просить своих гостей надевать белые комбинезоны и маски, но, возможно, это все‑таки был бы перебор. Лекса (сокращение от Александры) собственных микрочипов пока еще не делала.