Мотор чихнул, «Ягуар» споткнулся, ступил правой лапой в лужу и прижался к обочине. Я чиркнул стартером, потом еще раз и еще. Тщетно.

Ночь. Загородное шоссе. Я и три китайца. Пора начинать детектив: Наташин читатель Ворошилов наверняка уже проглотил Маринину. Если его, конечно, не укоцали стриженые пассажиры «БМВ».

– Тьфу, черт!

Повторные попытки раздразнить «Ягуара» ни к чему не привели.

Если будут убивать, то сейчас. Очень даже удобно – никого, рядом лес. Если нет – опасаются провокации: еще недостаточно оторвались от «хвоста»; по их логике, желтоглазый дракон мог просто притушить фары.

– Далеко еще? – обернулся я к «корешу», рассчитывая увидеть ствол.

Ствола не было.

– Не о‑сень, – понимал он определенно больше, чем могло показаться. – Пло‑ка?

– Ты чего, кореш? – ответил я. – Крыша поехала?

Китайцы тоненько подхихикнули.

– Ну чего ржете, узкоглазые, мать вашу?.. – решительно пошел я на приступ инициативы. – А ну выметайся! Живо! Пхай, пхай! Руссо ехай, хинди – пхай! Ты и ты!..

Задние переглянулись. Мой сосед справа успокоил их какими‑то словами, смысл которых я понял как: «Ребята, будьте хунвейбинами, толкните. Никуда он от меня не денется». Гарантом безопасности, очевидно, служила его рука, опущенная в карман куртки.

Ребята оказались настоящими хунвейбинами, проворно выскочили в дождь. Как только за ними захлопнулись дверцы, я завел двигатель, рванул с крейсерской скоростью, на которую был способен «Ягуар», и, чтобы между нами не возникало разногласий, выключил китайского болванчика молниеносным ударом. Точка называется «тянь‑дин», по анатомической топографии находится у заднего края грудинно‑ключично‑сосцевидной мышцы.

«Ты смотри, не забыл!» – с удовлетворением отметил я, когда китаец ткнулся мордой в панель.

Позади захлопали беспорядочные выстрелы, но «Ягуар» мчался быстрее пуль. Бешено колотились и сердце, и «дворники». Выровняв ход машины, я утопил акселератор в пол, свободной правой рукой обыскал пассажира. В кармане у него оказался дешевый нож с кнопкой и пресловутый «ТТ» с пятиконечной звездой на надколотой пластмассовой рукоятке. Теперь нужно было отрываться, пока проводник не придет в себя, что, по моему опыту, должно было произойти через три‑пять минут.

В суете я забыл попросить его пристегнуться и решил исправить эту оплошность во избежание штрафа. Свернув в лесопосадку, укоротил ремень до размеров окружности грудной клетки пассажира и спеленал его, возможно, несколько стеснив дыхание, зато лишив возможности жестикулировать. Не могу сказать, что он открыл глаза – мне и раньше казалось, что они у него закрыты, но вот что он замычал, дернулся и беспомощно завертел головой – на это я обратил внимание.

Некоторое время они с «ТТ» не мигая смотрели друг на друга.

– Ты покажешь мне дорогу? – спросил я и обрисовал альтернативу: – Или я тебя высажу, а закапывать не буду?

Я и не сомневался, что он поймет. Не думал только, что закивает так активно после удара по шее:

– Дорога… ка‑ра‑со!.. Е‑хай!.. По‑ка‑зес!.. Моя знай, моя видела!..

– Много разговариваешь, – спрятав за ненадобностью пистолет в карман, вырулил я на шоссе. – Куда?

Он хотел наподобие «кореша» указать направление пальцем, но «суждены нам благие порывы…».

– Туда? – кивнул я на ответвление вправо. И угадал, потому что других ответвлений не было.