Ехать было некуда – Столетник приказал глаз с этой квартиры не спускать. В деле он сидел намного глубже и единственного помощника не стал бы использовать по пустякам. Викентий спустился в переход, позвонил ему, но в течение минуты никто не ответил.

«Нет, так работать определенно нельзя! – купив в киоске пачку «Примы» и закурив тут же, подумал Викентий. – Сотовый аппарат вещь, безусловно, хорошая, но одного на двоих маловато».

«А ведь там должен кто‑то остаться, – осенило его, едва он уселся за руль машины. – Во‑первых, телефон именно тот, который Майвин назвал Столетнику, пообещав, что кто‑нибудь из его людей непременно по нему ответит; во‑вторых, сюда может наведаться Ямковецкий – должны же они оставить на него капкан. Квартира Майвина на Лесной, офисы – это изыскания самого Столетника… Да что там творится, черт возьми?..» – последнее относилось уже не к таинственной квартире, а к напарнику, опять соскочившему со связи.

Решетников перегнал машину на Сиреневый, оставил на углу, а сам перешел через проезжую часть и поднялся на третий этаж дома напротив, откуда, полагал, можно заглянуть в окна Илониной квартиры.

Он не ошибся! Шторы в обеих комнатах были раздернуты, гам кто‑то был: сквозь тюлевые занавески Решетников увидел, что к окну подошел, человек, а затем исчез. Рассмотреть его не удалось, но сам факт чьего‑то присутствия подтвердил прозорливость Столетника: сбрасывать эту квартиру со счетов было рановато.

Больше в окнах никто не появлялся, оставаясь здесь, Викентий рисковал пропустить возможных визитеров. Покинув свой наблюдательный пост, он перешел во двор первого дома и недолго думая скрылся в подъезде.

Неслышно поднявшись по узкой лестнице на второй этаж, остановился возле обитой красным кожзаменителем двери пятой квартиры, когда там уже разыгрывалась какая‑то драма: послышался короткий женский крик в глубине, затем – тяжелый удар, словно уронили штангу на помост, быстрые приближающиеся шаги, истошный мужской окрик: «Держи ее, суку! Джерри, держи!», а потом удар повторился, вслед за ним посыпалось стекло, хлопнула внутренняя дверь, заклацали запоры на входной…

Решетников быстро сиганул наверх, услышал, как дверь отворилась и. захлопнулась тут же с грохотом, по лестнице кто‑то побежал вниз, тяжело дыша. И шаги, и дыхание были женскими, уж это‑то Решетников не перепутал – услыхал сквозь собственное сердцебиение.

«Охранники от скуки затащили бабенку и пытались ее изнасиловать», – мысленно выдвинул он предположение.

Спустившись на несколько ступеней, перегнулся через перила, чтобы засечь хоть цвет одежды беглянки. Из квартиры пулей вылетел узкоглазый коренастый мужчина в блестящей черной кожанке поверх тельняшки, помчался за ней. Решетников успел заметить, что по его лицу размазана кровь. Не воспользовавшись тем, что дверь осталась незапертой, бросился вдогонку.

Бежала она быстро, но молодец все же настиг ее. Все произошло так стремительно и неожиданно, что Решетников даже не задался вопросом: а почему она не кричит, не зовет людей? На бегу выбросив из рукоятки телескопическую «костодробилку», поспешил на помощь.

Вдруг женщина резко остановилась, молниеносным движением перехватила руку преследователя, ухватившую ее, было, за воротник свитера, и перебросила его через себя, а потом, не давая опомниться, опустилась в низкую боевую стойку и провела серию мощных добивающих ударов по корпусу.

Решетников теперь уже не знал, кого спасать. Нужно было оказаться в бронежилете, чтобы подняться после такой молотьбы!.. Но парень все же вскочил, ухватил каратистку за волосы. Дубинка Решетникова со свистом опустилась ему на спину, а когда он взмахнул руками и взвыл – ударила по голени, наверняка переломив ее пополам. Падая, насильник пытался выхватить из‑за пояса пистолет, но женщина с тем же воинственным криком, какой Решетников слышал из‑за двери, ударила его ногой в грудь и побежала.