- Не напрягайтесь,- сказал я.- Как-нибудь приглашу его пообедать, и он мне сам расскажет. То, чем Джозеф хотел вас припугнуть, умерло с ним.

 - Скажите, он действительно умер? - прошептала она.- Он мертв?

 - Он умер,- сказал я.- Умер, умер, умер. Да, мадам, он умер.

 Наконец-то она в это поверила. А я почему-то думал, что не поверит никогда. В тишине стало слышно, как у меня на этаже опять остановился лифт.

 Послышались шаги. У всех у нас бывают предчувствия. Я приложил палец к губам. Женщина замерла, лицо ее застыло. Большие синие глаза стали темными, как залегшие под ними тени. Горячий ветер бился в закрытые окна. Когда дует Сайта Ана, их приходится закрывать, даже когда жарко.

 Обычные шаги спокойного человека. Но замерли они как раз у моей двери. Кто-то постучал.

 Я кивнул на дверь в гардеробную за откидной кроватью. Женщина бесшумно встала, прижимая сумку к боку. Я показал на ее стакан. Она быстро забрала его, скользнула по ковру к двери и тихо прикрыла ее за собой.

 Непонятно, зачем я ввязался во все это...

 Стук повторился. Руки у меня были влажные. Я нарочно заскрипел стулом, встал и громко зевнул. Потом я пошел и открыл дверь, не взяв оружия. Как оказалось, это была ошибка.

 3

 Сперва я его не узнал.

 За стойкой бара он сидел в шляпе, теперь он был с непокрытой головой. Над венчиком волос была натянута жесткая белая сухая кожа, блестевшая, точно шрам. Он не просто выглядел на двадцать лет старше, это был другой человек.

 Но пистолет в его руке я сразу узнал - тот самый - двадцать второго калибра. И глаза: яркие, настороженные, пустые, как у ящерицы.

 Он поднес пистолет к моему лицу и сказал сквозь зубы:

 - Да, это я. Давай зайдем.

 Я попятился и остановился. Страх парализовал меня.

 Закрыв за собой дверь, он заставил меня медленно отступить еще немного, пока я на что-то не наткнулся. Он смотрел мне прямо в глаза.

 - Этот столик...- выговорил он.- Какой-то болван играет здесь в шахматы. Ты, что ли? Я проглотил слюну.

 - Я не играю. Так, забавляюсь.

 - Для игры нужны двое,- сказал он хрипло и сдавленно, словно когда-то на допросе полицейский врезал ему дубинкой по горлу.

 - Это не игра,- попытался объяснить я.- Просто задача. Смотри, как стоят фигуры.

 - Я в этом не разбираюсь.

 - В общем, я здесь один,- сказал я.

 - Какая разница,- откликнулся он.- Мне все равно кранты. Кто-нибудь на меня стукнет - не завтра, так на той неделе, один черт. Мне просто твоя фотокарточка не понравилась, приятель. И этот смазливый педик в белой курточке, в баре. Я таких, как вы, в гробу видал.

 Я не ответил и не шевельнулся. Ствол пистолета легко, почти ласково, царапнул меня по щеке. Человек улыбнулся.

 - Да это и для дела неплохо,- сообщил он.- На всякий случай. Я птица стреляная, отпечатков не оставляю, против меня только и есть, что два свидетеля. Ну и к чертовой матери вас обоих.

 - Что тебе сделал Уолдо? - Я попытался спросить так, словно мне и вправду интересно. На самом деле я хотел только унять дрожь в коленках.

 - Раскололся, когда мы взяли банк в Мичигане, упек меня на четыре года. А с него за это обвинение сняли. Четыре года в Мичигане - это тебе не курорт. В штатах, где дают пожизненное, с тобой не цацкаются.

 - Как ты узнал, что он здесь? - просипел я.

 - Я не знал. То есть вообще-то я его искал. Больно хотелось повидаться. Позавчера вечером углядел его на улице, но он смылся. Тут-то я и стал его искать. Он хитрый, Уолдо. Как он там?

 - Умер,- сказал я.

 - Гожусь еще,- хмыкнул он.- Что пьяный, что трезвый. Ладно, мне это теперь без разницы.