кто не погиб во время войны, не очень-то логично воображали себя Избранными,

некоей элитой, которую их Господь Гнева помиловал.

     Питер Сэндз очень  хорошо улавливал эту логическую ошибку в философских

построениях Служителей Гнева.

     Если  Господь  Гнева  был злым Богом, как о том твердили исповедовавшие

Его  веру, то Он бы оставил в живых не самых добрых, а самых порочных! Стало

быть, согласно их же логике, Служители Гнева -- самые мерзкие люди на Земле.

Подобно самому  Карл-тону  Люфтойфелю,  они  оставались  в живых,  ибо  были

настолько дурны, что им было отказано в целительном бальзаме смерти.

     Эти  сумасшедшие выкрутасы  логики раздражали  Питера. Поэтому он снова

занялся таблетками, разложенными на столе его небольшой комнаты.

     -- Ладно,  -- вздохнула Лурин, -- если ты такой упрямый, скажи мне, что

именно ты пытаешься отыскать? Должен ты  как-то представлять  то, что ищешь!

Или  хотя бы  представлять его ценность. Ведь ты  к  тому  же потратил  уйму

серебра на эти опасные разноцветные фиговинки -- бродячие торговцы дерут три

шкуры за  каждый пустяк...  Объясни мне -- и, может быть, я сегодня  вечером

присоединюсь к тебе. У меня так паршиво на душе.

     Сегодня   она  объявила  отцу   Хэнди,   что  намеревается   перейти  в

христианство. Но  она  пока  ни  словом  не  обмолвилась об  этом решении ни

Питеру, ни Абернати.  Это было  характерно  для  нее  --  сидеть между  двух

стульев... тянуть резину и не принимать окончательного решения.

     Лоб Пита  бороздили  морщины.  Он  пытался  ответить  на  вопрос  Лурин

предельно четко:

     --  Однажды я видел то, что называют der Todesstachel. По  крайней мере

твой  дружок отец Хэнди  и этот иконописец Тибор назвали бы эту штуку именно

так. Они обожают немецкие теологические термины.

     -- Что значит этот "Todesstachel"? -- спросила Лурин. Слово она слышала

впервые, хотя знала, что его первая часть "Tod" обозначает "смерть".

     Пит ответил  с мрачной  торжественностью:  --  Жало смерти. Но тут есть

тонкость. Сейчас  увидишь. Жало  обозначает такую штуковинку, через  которую

пчела или иное насекомое впрыскивает свой яд в тело другого живого существа.

Но это  современное  значение слова, в  старину слово "жало" понимали иначе.

Скажем,  когда во времена короля  Якова  ученый философ переписывал фразу из

Библии: "Смерть,  где твое жало?"  --  в  его восприятии  она звучала совсем

иначе...  Как бы это поточнее...  Ага!  Звучала  она так: "Смерть, где  твой

укол?"  Тогда слово "жало"  значило то  же,  что сейчас  "укол" в сочетаниях

испытать "укол  совести" или  "укол  самолюбия",  ощутить  "укол  гордости".

Словом, получить удар кончиком чего-нибудь острого, копьеобразного. В прямом

и переносном  смысле. К  примеру, в старину  про  дуэлянта не говорили:  "Он

уколол своего противника  шпагой".