— Федор ясно пишет, что мое дело решено, посему князя Андрея Вяземского беспокоить не следует.

— Смотри, Богдан, не промахнись, помни, что ты за весь род в ответе. Покачнёшься ты, мы повалимся. Ладно. Засиделся, мне нужно ещё в приказ поспеть, заботы с новыми полками невпроворот.

Иван вышел, а Богдан Матвеевич чуть помедлил, затем встал и приблизился к окну. Брат подбежал к коновязи, вырвал из рук помедлившего слуги поводья и вскочил на жеребца. Ворота распахнулись, и стольник направил жеребца прямо на шарахнувшихся в стороны прохожих.

Хитрово прошелся по горнице, затем открыл дверь и крикнул:

— Герасим, заходи!

В горницу опасливым шагом вошел ключник с листом бумаги в руке.

— В порядке ли всё дома?

Ключник развернул лист.

— Ты что, Герасим, память потерял? — насмешливо спросил хозяин. — Ишь ты, на бумажке нацарапал. Ну-ка, дай мне её!

Хитрово быстрым взглядом просмотрел записи.

— Начинай, а я буду сверяться, так ли говоришь, как записано.

Ключник начал перечислять, сколько всего истрачено денег на содержание дома за время отсутствия Хитрово. Трат было немного, почти всё доставлялось из вотчинных и поместных деревень: говядина, баранина, свинина, битая птица, мёд, хлеб, крупы, капуста, репа, свёкла, масло сливочное и конопляное, холсты, верёвки, даже берёзовые дрова и веники нескольких видов. Покупались на торге свечи, соль, перец, шафран, ткани, пуговицы, конская сбруя, посуда и другие, нужные в хозяйстве вещи.

Ключник без ошибки всё перечислил и, заметив, что хозяин улыбнулся, облегчённо вздохнул.

— Беглые есть?

— От нас не бегут, — сказал ключник. — Я выполняю твое повеление, господине, кормлю, одеваю. Наша дворня живёт не в пример лучше соседской. У Собакиных двадцать холопей утекло той осенью, побежали, не испугавшись зимы.

— А у нас что, ангелы? — усмехнулся Хитрово. — Не воруют, по кружалам не шастают, табак не пьют?

— Не без того, — замявшись, ответил ключник. — Для таких у нас батоги имеются.

— И помогает?

— Дюже помогает. Встаёт поротый со скамьи и не успеет рубахой накрыться, как в ноги валится, благодарит за науку.

Хитрово усмехнулся, он знал, что у Герасима тяжёлая рука, и дворня перед ним трепетала.

— Каков приплод?

— Негусто, но есть, — отвечал ключник. — Бабы в пусте не бывают. И меня Бог наградил седьмым сыном.

— Молодец, Герасим, — сказал хозяин и, достав из кошелька рубль, протянул ключнику. — Прими от меня за труды.

Тот упал на колени и поцеловал барину руку.

Хитрово крепко ухватил его за бороду, притянул к себе, беспощадно глянул в глаза.

— Сколько украл?

Герасим сдавленно забормотал:

— Чист я перед тобой, господине! Аки пёс, стерегу твое добро!

— Гляди! — оттолкнул от себя ключника. — Деньги на хозяйство выдаст госпожа.

Ключник юркнул за дверь, а Хитрово прошёлся по горнице, выглянул в окно. Бревна мостков от ворот к избе обтаяли под солнцем, в луже плескался голубь.

«Надо быстрее ехать на черту, — подумал он, — пока не развезло пути. Как бы в грязи не утонуть. Завтра явлюсь перед государем и в дорогу».

Время дня Хитрово мог определить, не глядя на часы, и знал, что сейчас пополдень, москвичи залегли спать, кто на перине, кто на рогожке, всяк по своёму достатку. Сам он после обеда избегал спать, потому, что, разлежавшись, чувствовал себя разбитым, но скрывал это от чужих глаз, поскольку подобное поведение осуждалось общественным мнением.