|
Потом наводит пистолет: - Давай побыстрей, не то худо будет. Похоже, дело едва не сорвалось. Он не учел, что Вильмош за это время мог умереть. С ним было бы легче. При его боязливости он тут же отдал бы часы. Старая грымза из другого теста. Пистолет она разглядела, но, чувствуется, не намерена капитулировать и будет бороться, пока есть хоть один шанс. Тут подает голос Стан, о котором Франк начисто забыл. - Не освежить ли ей память? - картавит он. Парень, видимо, поднаторел в таких штучках. Кромер выбрал не новичка. Может быть, даже нарочно - не доверяет Франку? Старуха прилипла к стене. На лицо ей упала прядь редких желтых волос. Она раскинула руки, прижав ладони к имитации кордовской кожи. Франк машинально повторяет: - Часы!.. Часы!.. Выпил Франк немного, но ощущение у него такое, будто он здорово набрался. Все смутно, расплывчато, лишь отдельные детали вырисовываются с утрированной отчетливостью - желтовато-серая прядь, прилипшие к стене ладони, взбухшие голубые вены на старческих руках. Он, обычно такой хладнокровный, вынужден слишком резко обернуться, чтобы посмотреть, где Стан, и фуляр развязывается. Прежде чем Франк успевает подхватить платок и прикрыть лицо, старуха узнает его и вскрикивает: - Франк! И, что уж вовсе глупо, поправляется: - Маленький Франк! Он жестко повторяет: - Часы! - Знаю, знаю, ты все равно их найдешь. Ты всегда умел настоять на своем. Только не делай мне больно! Я скажу... - Боже мой, это же Франк! Маленький Франк! Старуха приободрилась, но в то же время трусит еще отчаяннее. Она стряхнула с себя оцепенение, и голова у нее работает снова - это заметно. Она семенит по коридору в кухню, где Франк замечает плетеное кресло и толстого рыжего кота, свернувшегося клубком на красной подушке. Кажется, будто старуха говорит сама с собой или твердит молитву, шевеля костлявыми руками в рукавах старого платья, которое висит теперь на ней мешком. А вдруг она лишь пытается выиграть время? Старуха испытующе поглядывает на Стана, пытаясь определить, не окажется ли тот жалостливей, чем Франк. - Да зачем они тебе? Подумать только, ведь мой бедный брат любил тебе их показывать, заводил бой, подносил их, одни за другими, к твоему уху, а у меня всегда были для тебя конфеты... Вон, кстати, и коробка на камине, только пустая... Конфет теперь не достать... Ничего не достать... Лучше уж помереть... Она плачет. На свой манер, но плачет, хотя, возможно, даже сейчас ловчит. - Часы! - Он их столько раз перепрятывал из-за всех этих событий... И вот год, как его нет, а ты про это даже не знал!.. Теперь никто ничего не знает... Будь он жив, я уверена... В чем она уверена? Все это чушь. Пора кончать. Адлер, вероятно, нервничает и, того гляди, уедет без них. - Где часы? Она еще ухитряется поправить полено в очаге и, повернувшись к Франку спиной - нарочно, он это чувствует, - разъяренно шипит: - Под плитой. - Под какой? - Сам знаешь. Под третьей. Той, что с трещиной. *** Пока Франк искал, чем приподнять плиту в коридоре, Стан стерег старуху на кухне. |
