|
Он снова приблизился к ней вплотную, прижал её тело к своему и сразу же, без предупреждения его ладонь медленно заскользила по её животу, потом скользнула ещё ниже и там остановилась. Она чувствовала обжигающий жар его руки сквозь ткань платья. Чесса не двигалась, только взглянула на него широко открытыми глазами. — Никто никогда не касался меня.., там, — проговорила она. Он слегка пошевелил пальцами, и она вздрогнула. — Я так и думал, хотя, с другой стороны, ты уже столько раз была беременна, что трудно предположить, что тебя до сих пор никто не касался. У тебя встревоженный вид, Чесса. Почему? Разве тебе не нравится, когда моя рука прижимается к твоей плоти? Она смотрела на него, и все её чувства ясно выражались на её подвижном лице. — Я не знаю, нравится мне это или нет. Я к этому не привыкла. Но я знаю другое: я люблю тебя, Клив. Если ты ещё не полюбил меня, это не важно. Я просто хотела, чтобы ты знал о моих чувствах. Он застонал и рывком прижал её к себе, чтобы она ощутила жар его тела и твердость его возбужденной мужской плоти. Он часто и тяжело дышал, ему хотелось овладеть ею прямо сейчас, прямо здесь, среди кустов можжевельника и вереска, где свила себе гнездо пара ржанок. — Чесса, — проговорил он, не отрываясь от её губ, — я больше не могу терпеть. Не знаю, что со мной происходит, но я не могу ждать. Я собирался действовать не торопясь, но чувствую, что не в силах медлить. Я собирался раззадоривать и ласкать тебя, пока ты не начнешь стонать от нетерпения, но это выше моих сил. Чесса с таким пылом прильнула к нему, что он едва не nopnjhmskq на спину. Он пошатнулся, рассмеялся и опять припал к её губам. Потом медленно уложил её на тропинку, и только тут до него дошло, что под ними косогор, что земля очень твердая и что для Чессы это будет в первый раз. Он выругался и сел. — Мы не можем здесь остаться. Здесь неудобно. Идем, Чесса. И, пожалуйста, поторопись. Он схватил её за руку и потащил за собой, не глядя по сторонам. Все их друзья по-прежнему пировали под открытым небом между домом и палисадом, однако, когда Клив протащил Чессу мимо них и втянул её за собой в дом, они прервали трапезу. Вдогонку новобрачным раздались взрывы хохота. Старая Альна крикнула: — Пусти в ход язык, Клив. Женщине нравится мужской язык. — Ха! — сказал Хафтер. — Ты, Альна, так стара, что наверняка давно забыла, что это такое — мужской язык. — Альна, не обращай на него внимания. Вот, выпей меду, — вмешалась Утта и довольно хихикнула, когда Хокон погладил её по заду. Керзог залаял и бросился было вслед за Кливом и Чессой, однако, вбежав в дом, тут же остановился, вскинул свою большую голову, потом повернулся и ринулся обратно, туда, где люди ели, смеялись и кричали. — Наконец-то, — задыхаясь, проговорил Клив; грудь его вздымалась. Он быстро отдернул в сторону медвежью шкуру, которая закрывала вход в спальню Рорика и Мираны, и с облегчением увидел, что они не потушили фитиль, плавающий в плошке с маслом. Свет в спальне был мягким, неясным, воздух — теплым и ласкающим, и рядом с ним была его жена. Она принадлежала ему по праву. Он поднял её на руки и уложил на кровать, но тут же спохватился и опять поставил её на ноги. |
