Рассудок мой всегда стоит на страже,

 поскольку – нет числа таким примерам –

 есть люди столь бездарные, что даже

 пытаются чужим ебаться хером.

Паскудство проступает из паскуды

 под самым незначительным нажимом;

 хоть равно все мы Божии сосуды,

 но разница – в залитом содержимом.

К игре в рубаху-парня-обаяшку

 не все мои знакомые годны:

 едва раскроют душу нараспашку,

 как мерзкие волосики видны.

В мире царствуют вездесущие,

 жарко щерящие пасть

 власть имевшие, власть имущие

 и хотящие эту власть.

От уксуса совести чахнут

 кто грабит и крадет убого,

 но деньги нисколько не пахнут,

 когда их достаточно много.

Счастлив муж без боли и печали,

 друг удачи всюду и всегда,

 чьё чело вовек не омрачали

 тени долга, чести и стыда.

 Много начерно, то есть в чернилах

 было чёрного людям предвидено,

 но никто сочинить был не в силах

 то, что век наш явил нам обыденно.

Не стоит на друзей смотреть сурово

 и сдержанность лелеять как профессию:

 нечаянное ласковое слово

 излечивает скрытую депрессию.

Удачу близко видя, шёл я мимо,

 не разумом, а нюхом ощутив

 текущее за ней неуловимо

 зловоние блестящих перспектив.

Шальная от порывов скороспелых,

 душа непредсказуемо сложна,

 поэтому в расчисленных пределах

 неволя безусловно ей нужна.

В какой ни варишься среде,

 азарт апломба так неистов,

 что не укрыть себя нигде

 от саблезубых гуманистов.

Я лишь от тех не жду хорошего,

 в ком видно сразу по лицу,

 что душу дьяволу задёшево

 продал со скидкой на гнильцу.

Нелепым парадоксом озабочен

 я в тёмных ощущениях моих:

 боюсь я чистых праведников очень

 и хочется грешить, увидя их.

Я не был отщепенец и изгой,

 во всё играл со всеми наравне,

 но был неуловимо я другой,

 и в тягость это было только мне.

Хоть у века дорога крута,

 но невольно по ней мы влекомы;

 нас могла бы спасти доброта,

 только мы очень мало знакомы.

Незримый, невесомый, эфемерный -

 обманчив дух вульгарной простоты:

 способно вызвать взрыв неимоверный

 давление душевной пустоты.

Любой народ разнообразен

 во всём хорошем и дурном,

 то жемчуг выплеснет из грязи,

 то душу вымажет гавном.

Устройство мира столь непросто,

 что смотришь с горестью сиротства,

 как истекает от прохвоста

 спокойствие и превосходство.

Вражда развивает мой опыт,

 а лесть меня сил бы лишила,

 хотя с точки зрения жопы

 приятнее мыло, чем шило.

Жестоки с нами дети, но заметим,

 что далее на свет родятся внуки,

 а внуки - это кара нашим детям

 за нами перенесенные муки.