Изменить размер шрифта - +
Сердце  мальчика кипело почтением,  любовью  к мастеру,  а уши его
внимали фуге, ему казалось,  что  он впервые слушает  музыку, за возникавшим
перед  ним произведением  он  чувствовал дух,  отрадную  гармонию  закона  и
свободы, служения и владычества,  покорялся и  клялся посвятить  себя  этому
духу и этому мастеру, он  видел в эти минуты себя  и свою жизнь  и весь  мир
ведомыми, выстроенными и объясненными духом музыки,  и когда игра кончилась,
он  смотрел, как тот, кого он чтил, волшебник и царь, все еще  сидит, слегка
склонившись над клавишами, с полуопущенными веками и тихо светящимся изнутри
лицом, и не знал, ликовать  ли ему от блаженства этих мгновений или плакать,
оттого что они прошли. Тут старик медленно встал с табурета, проницательно и
в  то же время  непередаваемо  приветливо  взглянул на него ясными  голубыми
глазами и сказал:
     -- Ничто не  может  так  сблизить  двух  людей, как  музицирование. Это
прекрасное дело.  Надеюсь, мы  останемся друзьями, ты и я.  Может быть, и ты
научишься сочинять фуги, Иозеф.
     С  этими  словами он подал  ему  руку и  удалился,  а в  дверях еще раз
повернулся и попрощался взглядом и вежливым легким поклоном.
     Много лет спустя Кнехт  рассказывал своему  ученику: выйдя на улицу, он
нашел город и мир преображенными куда больше, чем если бы их украсили флаги,
венки, ленты и  фейерверк.  Он  пережил  акт призвания, который вполне можно
назвать  таинством: вдруг  стал  видим и  призывно  открылся  идеальный мир,
знакомый дотоле юной  душе  лишь понаслышке или по пылким  мечтам. Мир  этот
существовал  не только  где-то вдалеке, в  прошлом или будущем, нет,  он был
рядом  и  был деятелен,  но излучал  свет,  он  посылал  гонцов,  апостолов,
вестников, людей,  как этот старик магистр, который, впрочем, как показалось
Иозефу, не был,  в сущности, так уж и стар. И из этого мира, через одного из
этих достопочтенных гонцов, донесся и до него, маленького ученика  латинской
школы,  призывный  оклик!  Таково было значение  для него  этого  события, и
прошло несколько недель, прежде  чем  он действительно понял и убедился, что
магическому  акту того священного часа соответствовал и  очень  определенный
акт  в  реальном  мире,  что  призвание  было  не  только  отрадой  и  зовом
собственной его души и совести, но также даром и зовом  земных властей. Ведь
долго  не  могло оставаться тайной,  что  приезд мастера  музыки  не был  ни
случайностью,  ни обычной инспекцией.  Имя  Кнехта  давно уже, на  основании
отчетов его учителей,  значилось в списках учеников,  казавшихся  достойными
воспитания  в  элитных  школах   или,   во  всяком  случае,   соответствующе
рекомендованных  высшему  ведомству. Поскольку  этого  мальчика, Кнехта,  не
только  хвалили  за  успехи  в  латыни  и  за  приятный  нрав, но еще  особо
рекомендовал  и превозносил  учитель  музыки, магистр решил уделить во время
одной из служебных поездок  несколько  часов  Берольфингену и  посмотреть на
этого ученика.
Быстрый переход