Порой он тяжко страдал от этих взрывов отчужденности между
собой и товарищами, но он и правда никогда не счел бы себя electus'ом:
призвание он осознал не как повышение в чине, а только как внутреннее
предупреждение и поощрение. И все же: разве он, несмотря ни на что, не знал
этого, не предчувствовал всегда, не ощущал сотни раз? И вот оно созрело, его
восторги подтвердились и узаконились, невыносимо старую и ставшую тесной
одежду можно было сбросить, его уже ждала новая.
Со вступлением в элиту жизнь Кнехта пошла на другом уровне, это был
первый и решающий шаг в его развитии. Отнюдь не у всех учеников элитных школ
официальное вступление в элиту совпадает с внутренним ощущением призвания.
Это милость или, выражаясь банально, счастливый случай. У тех, кому он
выпадает на долю, есть преимущество в жизни, как есть оно у тех, кто по воле
случая одарен особенно счастливыми физическими и душевными качествами.
Большинство учеников, да чуть ли не все, смотрят, правда, на свое избрание
как на великое счастье, как на награду, которой они гордятся, и очень многие
из них прежде и в самом деле страстно желали этой награды. Но переход от
обычной местной школы в школы Касталии дается потом большинству избранных
труднее, чем они полагали, и многим приносит неожиданные разочарования.
Переход этот оказывается очень тяжелой ломкой прежде всего для тех учеников,
которые были счастливы и любимы в родительском доме, и поэтому, особенно в
два первых элитных года, происходит немало обратных переводов, причина
которых не недостаток таланта и прилежания, а неспособность учеников
примириться с интернатской жизнью и прежде всего с мыслью, что теперь
придется все больше ослаблять связи с семьей и родиной и наконец не знать и
не признавать никакой другой принадлежности, кроме принадлежности к Ордену.
Встречаются и ученики, для которых главное при вступлении в элиту -- это,
наоборот, избавиться от отчего дома и от опостылевшей школы; освободившись
от строгого отца или от неприятного учителя, они на первых порах, правда,
облегченно вздыхают, но ожидают от этого перевода таких больших и
невозможных перемен во всей своей жизни, что вскоре разочаровываются. Да и
педанты, настоящие честолюбцы и примерные ученики в Касталии не всегда
удерживались; не то чтобы им не давалось учение, но в элите важны были не
только учение и отметки по предметам, там ставились и задачи
воспитательно-эстетические, перед которыми иной пасовал. Впрочем, система
четырех больших элитных школ со множеством подотделов и ответвлений давала
простор разнообразным талантам, и усердный математик или филолог, если у
него действительно были данные для того, чтобы стать ученым, мог не
опасаться недостатка, например, музыкальных и философских способностей.
Порой в Касталии усиливалась даже тенденция к культу чистых, трезвых
специальных наук, и поборники ее не только критически-насмешливо относились
к "фантастам", то есть к людям музыки и искусства, но иногда прямо-таки
запрещали и преследовали внутри своего круга все, связанное с искусством,
особенно игру в бисер. |