Иозефу нравились даже легкое бахвальство и позерство
Оскара -- например, когда тот вплетал в свою речь замысловатую греческую
цитату, чтобы тотчас вежливо спохватиться, что новичку-то ведь этого еще не
понять, ну конечно, да никто и не требует от него понимания!
Вообще же для Кнехта не было в интернатской жизни ничего нового, он
приспособился к ней без труда. У нас нет сведений о каких-либо важных
событиях, приходящихся на его эшгольцские годы; ужасный пожар в здании школы
был, безусловно, уже не при нем. Его отметки, насколько их удалось
обнаружить, показывают по музыке и латыни самые высокие баллы, а по
математике и греческому держались чуть выше хорошего среднего уровня, в
"домовом журнале" попадаются записи о нем типа таких: "ingenium valde capex,
stu-dia non angusta, mores probantur" или "ingenium felix et profectuum
avidissimum, moribus placet officiosis" ("Ум очень восприимчивый, в занятиях
не узок, благонравен". "Ум счастливый и очень жаждущий преуспеть, нрава
любезного" (лат.)). Каким наказаниям подвергался он в Эшгольце, установить
уже нельзя, журнал, где регистрировались наказания, сгорел вместе со многим
другим во время пожара. Один соученик, говорят, уверял позднее, что за
четыре эшгольцских года Кнехт был наказан один-единственный раз (неучастием
в еженедельном походе) за то, что наотрез отказался выдать товарища,
сделавшего что-то запретное. Анекдот этот звучит правдоподобно, Кнехт,
несомненно, был всегда хорошим товарищем и никогда не подлизывался к
начальству; но что то наказание действительно было за четыре года
единственным -- это все-таки, пожалуй, маловероятно.
Поскольку мы так бедны свидетельствами о первой поре пребывания Кнехта
в элитной школе, приведем одно место из его позднейших лекций об игре в
бисер. Правда, собственноручных записей Кнехта, относящихся к этим лекциям,
которые он читал начинающим, у нас нет, но один ученик застенографировал их
в его устном изложении. Говоря об аналогии и ассоциациях в Игре, Кнехт
различает среди последних "законные", то есть общепонятные, и "частные", или
субъективные, ассоциации. Там сказано: "Чтобы привести пример этих частных
ассоциаций, которые не теряют своей частной ценности оттого, что в Игре они
безусловно запрещены, расскажу вам об одной из таких ассоциаций времен моего
собственного ученичества. Мне было лет четырнадцать, дело было ранней
весной, в феврале или марте, один соученик предложил мне как-то во второй
половине дня пойти с ним нарезать веток бузины, он хотел использовать их как
трубы для маленькой водяной мельницы, которую строил. Итак, мы отправились в
путь, и в мире -- или в моей душе -- стоял тогда, надо думать, какой-то
особенно прекрасный день, ибо он остался у меня в памяти и связан с одним
маленьким событием. Земля была влажная, но снег сошел, у водостоков она уже
вовсю зеленела, почки и только что появившиеся сережки уже окутали голые
кусты дымкой, и воздух был душист, он был напоен запахом, полным жизни и
полным противоречий, пахло влажной землей, гнилым листом и молодыми
ростками, казалось, что вот-вот послышится запах фиалок, хотя их еще не
было. |