– Да, сэр. Моя малышка уже помолвлена. – Это было сказано совсем другим тоном, с нежностью. – У меня их трое. Эта младшая. Вот выйдет замуж…

Райан аж подпрыгнул, когда у ног его начала взрываться цепочка хлопушек.

Он было начал разворачиваться к ним боком, как раздался рёв Брекенриджа:

– Там, там, там ваша цель!

Тут же вспыхнула лампочка, обозначив цель – силуэт человека в пятнадцати метрах от него. Краем сознания Райан отдавал себе отчёт, что это всего лишь тренаж, но только краем. Пистолет как бы сам собой нацелился в картонную мишень. Райан выпустил пять патронов менее чем за три секунды. Эхо ещё не утихло, когда он дрожащей рукой положил пистолет на стол. Вспыхнули и остальные лампочки. В комнате пахло порохом. Робби спокойно стоял возле дверей кабинета Брекенриджа. Сам Брекенридж – за спиной Райана, готовый схватить его за руку с пистолетом, если бы он сделал что‑то не то.

– Среди прочего я устраиваю и нечто вроде лунной ночи. Знаете, чертовски трудно создать стрессовую ситуацию, напоминающую боевую. Вы вот видели, что я придумал. Ладно, давайте взглянем на мишень.

– Черт, – проворчал Райан.

– Не так уж и плохо, – рассудил Брекенридж. – Четыре пули – в мишени: две на белом поле, две – в чёрное. Обе в грудь. Ваш враг на земле и тяжело ранен.

– Две из пяти… Должно быть, две последние. Я чуть задержался и получше прицелился.

– Я это заметил, – кивнул Брекенридж. – Первая пуля пошла вверх и чуть влево – мимо мишени. Две следующие легли тут и тут. А последние две легли хорошо. Не так уж и плохо, лейтенант.

– В Лондоне я был куда лучше, – оправдывался Райан не очень уверенно. Две точки в белой части силуэта, а одна пуля и вовсе ушла за «молоко»…

– В Лондоне, если телик не соврал, у вас была секунда, а то и две, чтобы сообразить, как действовать, – сказал Брекенридж.

– Да, похоже на то, – согласился Райан.

– Видите? Вот это‑то как раз и важно. Две‑три секунды – большое дело, потому что у вас есть время обдумать ситуацию. Пусть даже две‑три секунды… Многие полицейские погибают именно потому, что у них нет в запасе этих секунд. Эти секунды дают вам возможность сообразить, как обстоит дело и как вам надлежит действовать. Сейчас я вас заставил пройти через все эти ступени сразу. Первая ваша пуля ушла за «молоко». Вторая и третья легли лучше, а последние две свалили вашего врага. Это, сынок, неплохо. Это почти на уровне вполне тренированного полицейского. Но вам нужно добиться большего.

– В каком смысле?

– Задача полицейского – охранять закон и порядок. Ваша задача – уцелеть. А это малость полегче. Это хорошо. Плохо же то, что те гады не намерены давать вам двух секунд, если вы не принудите их к тому или если вам сильно не повезёт. Пойдёмте ко мне, – жестом пригласил он их к себе в кабинет, где тут же плюхнулся в кресло и закурил сигару – не такую дешёвую, как у Робби, но тоже довольно вонючую.

– Вам надо сделать две вещи. Первое: я хочу видеть вас тут каждый день. Каждый день в течение месяца, лейтенант. Вам надо научиться стрелять лучше. Стрельба, как гольф: надо тренироваться каждый день. Вам надо поработать над этим, и надо, чтобы кто‑то показал вам, как делать все правильно, – улыбнулся он. – Это не проблема. Я покажу вам что и как. Второе: если они придут по вашу душу, вы должны заручиться временем.

– Тот парень из ФБР сказал ему, что надо ездить, как посольские служащие, – сказал Джексон.

– Ну что же, для начала и это хорошо.