|
Достав бутылку молока, я небрежно спросил: – Кстати, я хотел взглянуть на форель, которую поймал посол. Где она? – Ее здесь нет. Копы унесли. Подносы были тяжелые, пришлось делать две ходки. Во время второй, уже с моим подносом, навстречу в коридоре попался Паппс, и мы обменялись кивками. Наш ужин в комнате у Вулфа прошел нормально, если не считать, что он запивал его пивом – дома он это делает редко – что, по его словам, вызвало у него раздражение вкусовых пупырышков, и он не сумел оценить черничный джем по достоинству. Я же пил молоко, поэтому мои пупырышки пропустили джем, не пикнув. Я возвратил подносы на кухню и отправился к Вулфу, готовый насесть на него как следует насчет предложения Брэгэна. Я оценивал свои шансы примерно как один к пятидесяти, но если нужно убивать время, то не все ли равно – как? Между прочим, он платит мне еще и за то, что я постоянно держу его в полной боевой. Однако с этим пришлось повременить. Подойдя к комнате, я увидел, что дверь нараспашку, а когда вошел, понял, что мы принимаем новых гостей. Адриа Келефи сидела в кресле, которое я подавал Брэгэну, а посол пододвигал себе еще одно – бог любит троицу. Я закрыл дверь. Глава 7 Я опять получил по носу. Когда я обошел их по кругу и уселся в кресле, стоящем чуть сбоку, Вулф и миссис Келефи лишь мельком покосились в мою сторону, а посол не снизошел и до этого. Он увлекся беседой. – Я хорошо знаком, – говорил он, – с теорией Финлеттера о том, что в атомный век мы не сможем больше рассчитывать на промышленный потенциал как на решающий фактор в новой мировой войне. Кое в чем он, по моему, прав, хотя берет на себя многовато. Но, в целом, это хорошая книга, ценная книга. Вулф сунул в нее кусочек бумажки, чтобы заметить место, которое читал, – в собственных книгах он просто загибает страницы. Отложив ее в сторону, он сказал: – Все таки человек – удивительное животное с уникальным, присущим только ему качеством. Из многих миллионов видов живых существ, стертых эволюцией с лица земли, мы – единственные, кому известно наперед, что нас погубит. Наше неуемное любопытство. И этим можно гордиться. – Да, действительно. – Келефи явно не очень расстраивала такая перспектива. – Я рассчитывал, мистер Вулф, что смогу принести вам свою благодарность при менее печальных обстоятельствах. Смерть мистера Лисона превратила нашу маленькую экскурсию в трагедию, но, несмотря ни на что, я считаю своим долгом выразить вам глубокую признательность. Вы откликнулись на мою просьбу, и это было очень любезно с вашей стороны. – Для меня это и привилегия, и честь, – заявил Вулф. Станет он уступать какому то дипломату. – Я был избран моей страной в качестве орудия ее гостеприимства. И я скорблю вместе с вами о трагедии, которая все испортила. – Конечно, – согласился посол. – Я думал также, что следует объяснить, каким образом возникла эта моя просьба к секретарю Лисону. Некоторое время назад мне довелось работать в Риме. Там есть один человек, владелец ресторана, по имени Паскуале Донофрио. Мне понравился соус, который он подает с жареными на гриле почками, и он сказал, что автор этого соуса – вы. Нечто подобное произошло со мной и в Каире, а потом в Мадриде. От моего друга Лисона, когда он работал у нас в столице, мне стало известно кое что и о ваших достижениях в области частного сыска. Поэтому, когда, по приезде в вашу страну, меня спросили о моих личных пожеланиях, я подумал о нас. – Я счастлив, сэр. Я польщен. – Моя жена присоединяется в выражении нашей благодарности. |
