|
Положив руку на плечо Килборна, пастор стал вслушиваться в разговор вместе с ним. - ...Нет, это Каллен... Вормен? Продолжайте... Хорошо... Хорошо... Меня это не удивляет, за что же, по-вашему, мы платим вам деньги?.. Тилни? Он не сможет изменить ход событий... Далее разговор продолжался в том же духе. Десять минут спустя стальной король повесил трубку, а когда он вновь повернулся к пастору и секретарю, огонь в его глазах свидетельствовал о страстях, снова переживаемых этим человеком. - Боже, благослови Америку! - произнес Бен Килборн и залпом допил вино. Волевой подбородок пастора подался вперед. - Это война? Каллен кивнул. - Завтра, - сказал он, а затем посмотрел на часы и поправил себя: - То есть сегодня. Пастор глубоко вздохнул: - В этом случае нам всем нужно обратиться к Богу. - Он откашлялся, прочищая горло. - Каллен, пришло время мне срочно заняться своим выступлением. Боюсь, оно не будет столь же эффективным, как публикация мистера Килборна. - Пастор, казалось, забыл придать своему голосу звучность, необходимую оратору, и речь его стала порывистой. - Прюитт, вам предстоит выступление? - спросил Каллен. - Может, сначала выпьете молока? - Нет, спасибо. Или ладно, я выпью его. Я не могу должным образом настроиться на героический лад, попивая молоко. Каллен, я заглянул к вам этим вечером, чтобы сказать вам кое-что, просто я не мог сделать это ранее. - Пастор отпил на треть молока из своего стакана. - Вы, конечно, знаете, все прошлые пять воскресений я молился о том, чтобы не было войны. Вы знаете, как я страшусь войны. Каллен кивнул: - Такая уж у вас работа. Это обстоятельство может повлиять на сумму, которую я проставлю в моем пасхальном чеке? - Нет. На некоторые чеки это уже повлияло. Но не на ваш. С вами приятно иметь дело, и вы - неплохой человек. Я тоже. Вот именно это я и пришел сказать вам. Если завтра, то есть уже сегодня, будет объявлено о начале войны, я хорошо представляю себе, чего будет ждать от меня моя конгрегация, включая вас. Она ожидает, что в следующее воскресенье я скажу в своей проповеди, мол, мне стало известно, что Господь изменил свое мнение. Так вот, Он не менял своего мнения, равно как и я. Я всегда буду против войны и всегда буду говорить об этом. - Вот как? - отреагировал на это Каллен. - Но тогда мы вышвырнем вас отсюда. - Я скажу то, что сказал. - Может быть. До воскресенья еще целых шесть дней. Да ерунда это, Прюитт, ведь вы же совершите самоубийство. - Разумеется. Но вот вам моя полная исповедь: трудность моего выбора носит не духовный и не эмоциональный характер, это скорее проблема интеллектуального плана. Ее точно определил мистер Килборн - все очень глупо. Мой выбор - не между жизнью и смертью; мой выбор между самоубийством - духовным или физическим. Я всегда буду противником войны. Именно это мне и хотелось сказать вам, Каллен, а также предупредить, что я далеко не одинок. Вполне возможно, вас ожидают беды, о существовании которых вы сейчас и не подозреваете. Вам потребуется мужество. У меня оно есть. Каллен пристально смотрел на пастора. - Дело не в мужестве, а в опасении промочить ноги, - сказал он. |
