|
Он сплюнул и попытался уловить запах дыма открытым ртом. – Запах такой, как будто горит уже где то здесь… – Да… Еще через несколько шагов они смогли даже увидеть этот дым. Он полз из долины сразу по всем дорожкам и тропинкам, ведущим на гору, и вскоре заполнил белым, легким туманом промежутки между бараками. Вернеру на какое то мгновение показалось странным и почти непостижимым, что колючая проволока не сумела сдержать его, – как будто лагерь вдруг перестал быть таким непроницаемым и недоступным для внешнего мира, каким был всегда. Они шли дальше вниз по дорожке. Они шли сквозь дым. Шаги их стали тверже, плечи расправились. Они осторожно и бережно несли Шеллера. Гольдштейн наклонился к нему. – Ты тоже понюхай, слышишь? Понюхай этот запах! – твердил от тихо, с отчаянием и мольбой глядя в заострившееся, бескровное лицо. Но Шеллер давно уже потерял сознание. Глава пятая В бараке было темно и смрадно. Света здесь уже давно не было. – 509 й, – шепотом позвал Бергер. – Ломан хочет тебе что то сказать. – Умирает? – Еще нет. 509 й пробрался на ощупь по узким проходам к закутку, где рядом с нарами белел матовый четырехугольник окна. – Ломан!.. В ответ что то зашуршало. – Бергер с тобой? – Нет. – Позови его. – Зачем? – Позови его! 509 й так же на ощупь, спотыкаясь и наступая на спящих в проходе людей, отправился обратно. Вслед ему неслись проклятья. Кто то впился зубами в его ногу. Он молотил по невидимой голове до тех пор, пока зубы не разжались. Через несколько минут он вернулся обратно с Бергером. – Это мы. Что ты хотел? – Вот! – Ломан вытянул вперед руку. – Что? – спросил 509 й. – Подставь ладонь. Осторожно. 509 й нашел в темноте тощий и сухой, словно черепашья кожа, кулак Ломана. Кулак медленно раскрылся. Что то крохотное, но тяжелое упало в ладонь 509 го. – Держишь? – Да. Что это? Это – ?.. – Да, – прошептал Ломан. – Мой зуб. – Что? – придвинулся Бергер. – Кто это сделал? Ломан захихикал. Почти беззвучно, словно призрак. – Я. – Ты? Чем? – Гвоздем, – с нескрываемой радостью сообщил умирающий. – Обыкновенным маленьким гвоздиком. Два часа работы. Я его нашел. И выковырял зуб. – Ребячья гордость перемешалась в его словах с глубоким чувством исполненного долга. – А где гвоздь? Ломан пошарил рукой в темноте и протянул гвоздь Бергеру. Тот поднес его к окну, затем тщательно ощупал. – Грязь и ржавчина. Кровь была? Ломан опять захихикал: – Бергер, я не боюсь заражения крови. – Подожди. – Бергер стал рыться в своей сумке. – Спички у кого нибудь есть? Спички были на вес золота. – У меня нет, – ответил 509 й. – Держи, – произнес кто то со среднего яруса. Бергер чиркнул спичкой. Вспыхнуло крохотное пламя. Они с 509 м заранее закрыли глаза, чтобы вспышка не ослепила их, и сэкономили таким образом несколько секунд. – Открой рот, – сказал Бергер Ломану. Тот молча уставился на него. – Не смеши, Бергер, – сказал он, наконец. – Продайте золото. – Открой рот! По лицу Ломана скользнула едва уловимая гримаса, которая, по видимому, должна была означать улыбку. – Оставь меня в покое… Как хорошо, что я еще раз увидел вас при свете. – Я смажу тебе десну йодом. Сейчас, только принесу бутылку. |
