|
Он услышал ее смех, и ему стало радостно и в тоже время грустно. - Сколько ты еще выпил шоколадных коктейлей? - После нашей встречи - два. - С двумя шариками? - С двумя в каждом. А ты? - Надеюсь, завтра ты меня угостишь. - Смеешься надо мной? - Нисколько. - Находишь мои привычки детскими? - Могу тебе признаться кое в чем еще более детском. Представляешь, я, засыпая, до сих пор кусаю простыню. Это в моем-то возрасте! Мама говорит, что я разорю ее. Он никогда не чувствовал себя столь близким другому человеку. - Твой отец будет смеяться надо мной. - Почему? - За подобные разговоры. - Мой отец из принципа никогда ни над кем не смеется. Единственный, над кем он позволяет себе подшучивать, - он сам. Кстати, он сейчас наклонился, чтобы видеть меня, и грозит мне пальцем. Франсина снова засмеялась, и он услышал, как она говорит в сторону: - Это Андре, мама. Я позвонила ему, чтобы спросить, не сможет ли он встретиться со мной завтра. После долгой беседы с Эмилией о хирургии и плохого чая мне будет приятно поболтать с ним... Алло! Извини. Вошла мама. Она интересуется, не очень ли тебя замучили экзамены. - Ничуть. Передай ей от меня спасибо. - Он говорит, что нет, и благодарит тебя... Ладно, не хочу брать на себя ответственность, мешая твоим занятиям. До завтра, Андре. В пять часов на морском вокзале. Оставь где-нибудь мопед, чтобы не таскать его с собой по улицам. Его всегда поражал этот образ: двое влюбленных под руку, и мужчина свободной рукой придерживает велосипед. - Спокойной ночи, Франсина. Мое почтение твоим родителям. - И твоим тоже. Далеко не то же! Впрочем, его родителей не было дома. Вряд ли они участвовали бы в этом телефонном разговоре: они ничего не знали. Должно быть, на бульваре Виктора Пого продолжают говорить о нем. Неужели Франсина рассказала родителям о том, что они видели? - Я им все рассказываю, - призналась она, когда приезжала ужинать к ним на виллу. В тот вечер, как и в другой, на ужине в Ницце, Андре показалось, что между его матерью и г-жой Буадье не возникло симпатии. А вот глядя на мужчин, сидевших в креслах друг против друга, чувствовалось, что они старые друзья, могли бы встречаться почаще и вместе им легко и не скучно. Его матери было явно не по себе. Как обычно в таких случаях, она говорила слишком много, слишком лихорадочно, и г-жа Буадье смотрела на нее не без удивления. Андре не принимал участия в беседе. Сразу после ужина он увел Франсину в свои владения, в мансарду с голыми балками. - Тебе повезло! - воскликнула она. - У тебя есть свой уголок, где можно не наводить порядок. В мансарде царил обычный кавардак, и Франсина делала открытие за открытием. - Ты играешь на гитаре? - Пробовал три года назад, но быстро потерял интерес. - К гантелям тоже? - Я упражняюсь с ними, когда переработаю или злюсь. Они хорошо успокаивают нервы. - На кого злишься? - На себя. - И часто такое бывает? - А ты никогда не злишься на себя? - Иногда. |
